Риль тяжело вздохнула и с удрученным видом уставилась в окно. Оттуда доносились взрывы смеха, чьи-то, претендующие на песню, вопли, бренчание гитары, звуки откупориваемых бутылок игристого вина. Седьмой курс с шумом отмечал окончание Академии и сдачу последнего экзамена. Завтра они разъедутся по практикам, и наступит долгожданная тишина. Но это будет только завтра. А Риль именно сегодня нужно попасть в северное крыло мужского общежития. Просто чудо, что Жераху удалось достать самозапоминающие листы с лекциями по завтрашнему зачёту. Упустить такой шанс категорически нельзя. Уж больно въедлив господин Рачестэр, принимая зачёт по своёму предмету. И надо же было оказаться «счастливицей» и первый в своей жизни годовой зачёт сдавать этому педанту. Лучше рискнуть сейчас добраться до мужского общежития, чтобы потом выслушивать причитания матушки и нравоучения старшего брата-отличника.

Вот поэтому Риль сейчас и топталась у двери, не решаясь покинуть безопасную комнату.

«Может, на спине цифру «один» нарисовать?» – с раздражением подумала девушка. Первый курс выпускники старались особо не задевать. Причина была в строжайшем запрете мелюзге, как их здесь называли, задействовать любые магические потоки, кроме истинного зрения. Первый курс только начинал изучение методов контроля собственных сил и весь год изучал её в теории. Практика ожидалась на втором курсе.

Лет двадцать назад у Академии было восемь башен, теперь красовалось семь. Тогда группа выпускников выловила первокурсника около восьмой башни и решила немного позабавиться. То ли шутка показалась юноше не слишком забавной, то ли у него оказался взрывной характер, но он решил нарушить запрет и применил старое семейное заклинание, изученное им ради забавы ещё в детские годы. Естественно, юное дарование не справилось с потоками силы, и на одну башню у Академии стало меньше. Группе шутников пришлось срочно пересдавать уже на практике экзамен по магической защите. Недоучку успел прикрыть дежурный маг, и, по счастью, никто не пострадал, кроме башни, конечно же. Её, надо сказать, восстанавливать не стали. Она и сейчас стоит, как почёрневший полуразрушенный зуб, словно в назидание сладкоежкам. С тех пор первокурсников особо не задевали, да те и сами старались не высовываться.

Вот только Риль сегодня отсидеться никак не может. В любое другое время она бы встретилась с Жерахом в условленном месте, но сейчас это слишком рискованно. Застуканная в парке парочка – прекрасный повод для изощренной шутки. Придется идти в мужскую часть общежития. Выносить из комнаты запрещённые листы Жерах отказался.

Идею нарисовать единицу на спине девушка отвергла. Одежду жалко, да и фосфоресцирующей краски у неё нет, а все остальное в потёмках бессмысленно. Лучше одеть тёмно-серый плащ. Помнится, долго она расстраивалась из-за невзрачного вида сего предмета гардероба, кто же знал, что он придется так кстати. Немного не по погоде- на улице душно, как перед грозой. Зато под низ можно одеть тоненькую тунику, с коротким рукавом. На ноги старые и удобные сандалии. Они не подведут, если придется спасаться бегством.

Осталась малость – решить, как безопаснее добраться до мужского общежития. Пожалуй, верный вариант рвануть мимо чёрной развалины. В том районе пока тихо. Самое опасное место – открытый со всех сторон мост через пруд, но пробираться сквозь заросли колючей агги, которыми зарос берег пруда, желания нет.

Братец, конечно, её затею не одобрил бы. Безукоризненный студент, гордость семьи. Риль так и представила, как Коррин с огорчённым видом качает головой, выговаривая длинные нравоучения, перемежая с восклицаниями «Эрилиэлла, как ты могла!».

На самом деле Риль звали Эрилиэлла, но без запинки её имя могли выговорить немногие – дорогая матушка с не менее дорогим братцем, да привыкшие к причудливым именам студентов преподаватели Академии. Все остальные звали её Эриль или Риль или «Ри-и-иля-я-я, иди сюда. Признавайся, негодница, это ты у отца шар вероятностей без спросу стащила? Небось с девчонками женихов себе выискивали?» Вот полгода дома не была, а до сих пор стыдно.

«Все, хватит топтаться на пороге собственной комнаты!»

Риль решительно вышла в полумрак коридора и так же решительно, но тихо прикрыла за собой дверь. Да поможет ей Создатель и пошлет хоть капельку удачи бедной студентке.

Выбор маршрута мимо разрушенной башни оказался удачным. Там и правда никого не было. Место слишком жутковатое для разгульных вечеринок, и девушка, спокойно миновав мрачные развалины, вошла в парк. Пройдя под вековыми исполинами и срезав путь через поляну, она замерла, не решаясь ступить на полотно моста. Вокруг было тихо. Но там, на мосту, она будет на виду у всех и абсолютно беззащитна. Ажурный арочный мост делил гладь пруда на две равные части. В каждой из них царила своя хозяйка. В левой части над водой возвышалась женская фигура из белого мрамора. Укутанная в длинную тунику, она одной рукой прикрывала себе глаза, а вторую бессильно опустила вниз. Надпись на статуе гласила: «Судьба – слепа». Студенты меж собой называли её госпожа Случайность. Особо её недолюбливали нерадивые студенты, обвиняя во всех своих бедах. Центр правой части пруда занимала женщина в коротком платье, чью фигуру изваяли из розового мрамора. Она застыла, протянув обе руки к небесам, а в широко раскрытых глазах читалась мольба. Надпись гласила: «Не сдавайся! Утративший надежду – погибнет».

«Надежда мне сейчас не помешает, вместе с толикой удачи», – подумала Риль и вступила чуть дрожащей ногой на мост. Дальше пошла уверенней. Но на середине моста Надежда, видимо, отвлеклась по своим надеждинским делам, и в дело вступила её коварная сестрица, госпожа Случайность.

Воздушный поток подхватил девушку, поднял над мостом и с силой швырнул в воду. Плащ тут же намок и тяжёлой гирей потянул её ко дну. Риль забарахталась, пытаясь справиться с застёжкой. Как назло, та размокла и никак не хотела поддаваться. Девушка уже почти опустилась на дно, когда под ней, начала раскручиваться воронка перемещения. «Мамочка, – мысленно простонала девушка, – да за что мне всё это!»

Эти идиоты и вектора настраивать как следует не умеют. Выбросит её неизвестно где, и как ей домой возвращаться? Придётся у братца помощи просить, а это значит, накрылась её подготовка к зачету, да ещё и головомойки дома не избежать. Хорошо, если на сам зачёт не опоздает! Да… просто замечательно подготовилась!

Застёжка наконец поддалась, и плащ тяжелым камнем ухнул прямо в воронку. «Чтоб ты подавилась, зараза, а ещё лучше твой хозяин», – пожелала воронке девушка и попыталась рвануть в сторону, но хищница уже зацепила свою жертву и медленно втянула Риль внутрь водоворота.

С другой стороны портала на удивление мало что изменилось. Вода осталась водой, правда, теперь она стала прохладней, да и пространство вокруг значительно расширилось. Явно не в лужу её выкинуло. Воздух в легких стремительно заканчивался, и девушка решила ради разнообразия поплыть не вниз, а вверх. Заодно и осмотреться не мешало бы. В лёгких уже горело от недостатка воздуха, когда девушка вынырнула из воды. Прилетевшая в лицо волна залепила глаза, нос и уши. Вода попала в рот и неожиданно оказалась горькой и солёной. Девушка закашлялась.

Глава 1

Риль тяжело вздохнула и с удрученным видом уставилась в окно. Оттуда доносились взрывы смеха, чьи-то, претендующие на песню, вопли, бренчание гитары, звуки откупориваемых бутылок игристого вина. Седьмой курс с шумом отмечал окончание Академии и сдачу последнего экзамена. Завтра они разъедутся по практикам, и наступит долгожданная тишина. Но это будет только завтра. А Риль именно сегодня нужно попасть в северное крыло мужского общежития. Просто чудо, что Жераху удалось достать самозапоминающие листы с лекциями по завтрашнему зачёту. Упустить такой шанс категорически нельзя. Уж больно въедлив господин Рачестэр, принимая зачёт по своёму предмету. И надо же было оказаться «счастливицей» и первый в своей жизни годовой зачёт сдавать этому педанту. Лучше рискнуть сейчас добраться до мужского общежития, чтобы потом выслушивать причитания матушки и нравоучения старшего брата-отличника.

Вот поэтому Риль сейчас и топталась у двери, не решаясь покинуть безопасную комнату.

«Может, на спине цифру «один» нарисовать?» – с раздражением подумала девушка. Первый курс выпускники старались особо не задевать. Причина была в строжайшем запрете мелюзге, как их здесь называли, задействовать любые магические потоки, кроме истинного зрения. Первый курс только начинал изучение методов контроля собственных сил и весь год изучал её в теории. Практика ожидалась на втором курсе.

Лет двадцать назад у Академии было восемь башен, теперь красовалось семь. Тогда группа выпускников выловила первокурсника около восьмой башни и решила немного позабавиться. То ли шутка показалась юноше не слишком забавной, то ли у него оказался взрывной характер, но он решил нарушить запрет и применил старое семейное заклинание, изученное им ради забавы ещё в детские годы. Естественно, юное дарование не справилось с потоками силы, и на одну башню у Академии стало меньше. Группе шутников пришлось срочно пересдавать уже на практике экзамен по магической защите. Недоучку успел прикрыть дежурный маг, и, по счастью, никто не пострадал, кроме башни, конечно же. Её, надо сказать, восстанавливать не стали. Она и сейчас стоит, как почёрневший полуразрушенный зуб, словно в назидание сладкоежкам. С тех пор первокурсников особо не задевали, да те и сами старались не высовываться.

Вот только Риль сегодня отсидеться никак не может. В любое другое время она бы встретилась с Жерахом в условленном месте, но сейчас это слишком рискованно. Застуканная в парке парочка – прекрасный повод для изощренной шутки. Придется идти в мужскую часть общежития. Выносить из комнаты запрещённые листы Жерах отказался.

Идею нарисовать единицу на спине девушка отвергла. Одежду жалко, да и фосфоресцирующей краски у неё нет, а все остальное в потёмках бессмысленно. Лучше одеть тёмно-серый плащ. Помнится, долго она расстраивалась из-за невзрачного вида сего предмета гардероба, кто же знал, что он придется так кстати. Немного не по погоде- на улице душно, как перед грозой. Зато под низ можно одеть тоненькую тунику, с коротким рукавом. На ноги старые и удобные сандалии. Они не подведут, если придется спасаться бегством.

Осталась малость – решить, как безопаснее добраться до мужского общежития. Пожалуй, верный вариант рвануть мимо чёрной развалины. В том районе пока тихо. Самое опасное место – открытый со всех сторон мост через пруд, но пробираться сквозь заросли колючей агги, которыми зарос берег пруда, желания нет.

Братец, конечно, её затею не одобрил бы. Безукоризненный студент, гордость семьи. Риль так и представила, как Коррин с огорчённым видом качает головой, выговаривая длинные нравоучения, перемежая с восклицаниями «Эрилиэлла, как ты могла!».

На самом деле Риль звали Эрилиэлла, но без запинки её имя могли выговорить немногие – дорогая матушка с не менее дорогим братцем, да привыкшие к причудливым именам студентов преподаватели Академии. Все остальные звали её Эриль или Риль или «Ри-и-иля-я-я, иди сюда. Признавайся, негодница, это ты у отца шар вероятностей без спросу стащила? Небось с девчонками женихов себе выискивали?» Вот полгода дома не была, а до сих пор стыдно.

«Все, хватит топтаться на пороге собственной комнаты!»

Риль решительно вышла в полумрак коридора и так же решительно, но тихо прикрыла за собой дверь. Да поможет ей Создатель и пошлет хоть капельку удачи бедной студентке.

Выбор маршрута мимо разрушенной башни оказался удачным. Там и правда никого не было. Место слишком жутковатое для разгульных вечеринок, и девушка, спокойно миновав мрачные развалины, вошла в парк. Пройдя под вековыми исполинами и срезав путь через поляну, она замерла, не решаясь ступить на полотно моста. Вокруг было тихо. Но там, на мосту, она будет на виду у всех и абсолютно беззащитна. Ажурный арочный мост делил гладь пруда на две равные части. В каждой из них царила своя хозяйка. В левой части над водой возвышалась женская фигура из белого мрамора. Укутанная в длинную тунику, она одной рукой прикрывала себе глаза, а вторую бессильно опустила вниз. Надпись на статуе гласила: «Судьба – слепа». Студенты меж собой называли её госпожа Случайность. Особо её недолюбливали нерадивые студенты, обвиняя во всех своих бедах. Центр правой части пруда занимала женщина в коротком платье, чью фигуру изваяли из розового мрамора. Она застыла, протянув обе руки к небесам, а в широко раскрытых глазах читалась мольба. Надпись гласила: «Не сдавайся! Утративший надежду – погибнет».

«Надежда мне сейчас не помешает, вместе с толикой удачи», – подумала Риль и вступила чуть дрожащей ногой на мост. Дальше пошла уверенней. Но на середине моста Надежда, видимо, отвлеклась по своим надеждинским делам, и в дело вступила её коварная сестрица, госпожа Случайность.

Воздушный поток подхватил девушку, поднял над мостом и с силой швырнул в воду. Плащ тут же намок и тяжёлой гирей потянул её ко дну. Риль забарахталась, пытаясь справиться с застёжкой. Как назло, та размокла и никак не хотела поддаваться. Девушка уже почти опустилась на дно, когда под ней, начала раскручиваться воронка перемещения. «Мамочка, – мысленно простонала девушка, – да за что мне всё это!»

Эти идиоты и вектора настраивать как следует не умеют. Выбросит её неизвестно где, и как ей домой возвращаться? Придётся у братца помощи просить, а это значит, накрылась её подготовка к зачету, да ещё и головомойки дома не избежать. Хорошо, если на сам зачёт не опоздает! Да… просто замечательно подготовилась!

Застёжка наконец поддалась, и плащ тяжелым камнем ухнул прямо в воронку. «Чтоб ты подавилась, зараза, а ещё лучше твой хозяин», – пожелала воронке девушка и попыталась рвануть в сторону, но хищница уже зацепила свою жертву и медленно втянула Риль внутрь водоворота.

С другой стороны портала на удивление мало что изменилось. Вода осталась водой, правда, теперь она стала прохладней, да и пространство вокруг значительно расширилось. Явно не в лужу её выкинуло. Воздух в легких стремительно заканчивался, и девушка решила ради разнообразия поплыть не вниз, а вверх. Заодно и осмотреться не мешало бы. В лёгких уже горело от недостатка воздуха, когда девушка вынырнула из воды. Прилетевшая в лицо волна залепила глаза, нос и уши. Вода попала в рот и неожиданно оказалась горькой и солёной. Девушка закашлялась.

«Мамочка, верни меня обратно!» – взмолилась Риль, когда очередная волна подняла её на свой пенистый гребень, и она смогла оглядеться. Худший кошмар предстал перед её отчаянным взором. Огромное чёрное варево плескалось, пузырилось, перекатывая тонны воды. Сверху завывала воздушная поварёшка, не давая волнам ни минуты покоя. И в центре всего этого котла болталась крошечная человеческая фигура. «Всё, конец!» – пришла отстранённо спокойная мысль.

Внезапно яркая вспышка молнии высветила тёмный силуэт, лениво дрейфующий вдали. Риль не поверила своим глазам, похоже, похороны отменяются. И плевать уже на зачет – лишь бы выжить.

Вид у вырастающей из воды деревянной махины корабля был завораживающим и странным. В мертвенно-голубых отблесках молний он казался вышедшей из глубин веков легендой, почти нереальным в своём существовании здесь, посреди бури. Голые мачты одиноко тянулись в небо, лишённые своих парусов. Растопырив лишь одно крыло, на носу восседала жуткая страхолюдина, способная одним своим видом отпугнуть незваных гостей. Облупленные борта давно нуждались в покраске, а днище стало домом для многочисленных морских обитателей.

Риль вцепилась в деревянную обшивку корабля мёртвой хваткой. Ей нужен небольшой отдых, а потом она поплывет к носу корабля и попробует взобраться наверх по якорной цепи. Пальцы соскальзывали, да и волна норовила затащить под днище судна. Пришлось, стиснув зубы от напряжения, плыть вперед.

На полдороге что-то больно стукнуло по руке, потом по голове и застучало сбоку по обшивке корабля. Новый шквал, и перед глазами девушки вытанцовывая в воздухе пролетела веревка с болтающейся на ней перекладиной.

Ветер нещадно теребил верёвочную лестницу, а заодно и ту сумасшедшую, что пыталась по ней взобраться. Риль сбилась со счета, сколько раз она приложилась о борт корабля всеми частями своего многострадального тела. Дерево, злобно ощерившись занозами, щедро втыкало их в тело незваной гостьи. Девушка шипела от боли, ругалась, но упрямо ползла вверх.

Наконец, над головой показался борт корабля. Она аккуратно перелезла через шатающиеся доски и, тяжело дыша, рухнула на палубу. Вспышка молнии – можно оглядеться, а заодно и удивиться – палуба оказалась пустынной, а ведь шторм в самом разгаре. Нос в очередной раз задрался на высоченную волну и стремительно рухнул вниз, щедро окатив водой половину корабля.

Видно было плохо, редкие вспышки молний давали слишком слабое освещение, и Риль попыталась сориентироваться, вдыхая корабельные запахи. Результат был неутешителен. Пахло морем, но не людьми. Не чувствовалось в воздухе ни запаха приготовленной пищи, ни наловленной рыбы, ни надраенной с мылом палубой. Холод заползал в душу, заставляя плотнее прижаться к борту корабля и напряженнее вглядываться в темноту. Инстинкты вопили об опасности и о том, что лучше поискать укрытие, чем идти сейчас на разведку. Лучше переждать ночь где-нибудь в укромном уголке, хотя бы среди тех бочек, что стоят невдалеке, поскрипывая обвязанными веревками.

Риль почти ползком добралась до бочек, ощупью нашла край парусины, прикрывавшей бочки и забилась под нее, стараясь не слишком громко стучать зубами от холода. Сидела, сжавшись в комочек, прислушиваясь к яростному плеску волн за бортом и дикому завыванию ветра. Буря только начала расходиться, стремясь добраться до палубы наглого кораблика и проверить – нет ли там кого живого.

Неожиданно ветер стих. Так бывает, когда буря, словно утомившись, отправляется на отдых, чтобы набраться силу перед очередной атакой. И нет ничего более завораживающего, чем это мнимое спокойствие, когда всё замирает, в ожидании еще более яростных ударов стихии.

Палуба внезапно оживает. Дробный стук каблуков раздаётся совсем рядом с затаившейся девушкой. Кто-то невидимый торопливо проходит мимо. Риль тихонько выглядывает из своего убежища, и странное зрелище предстоит перед ней. По палубе, на высоте чуть больше метра, по воздуху плывет фонарь. Вот он замирает в воздухе и, дернувшись, разворачивается к левому борту, как будто чья-то невидимая рука управляет фонарем. В этот момент яркая вспышка молнии озаряет корабль, и девушка замирает от ужаса – палуба пуста. Одинокий фонарь висит в воздухе, но его хозяина не видно.

– Знатная сегодня погодка, – сквозь скрип снастей доносится до девушки чей-то голос. И Риль ныряет обратно под парусину.

– Да уж, разгулялась буря не на шутку. Эх, люблю я, когда палуба под ногами ходуном ходит, прям живым себя ощущаешь, как в старые добрые времена.

– Ты поэтому со своим фонарем таскаешься? Ностальгируешь, старый хрыч?

– Как будто ты не вспоминаешь себя живым? Все мы такие, ностальгирующие. Мне сегодня человеческим духом пахнуло, во-о-он у тех бочек.

– Это твой маразм там пахнет. Небось, опять девчонку вспоминал?

– Вспоминал. Отчего же приятное-то не вспомнить. Хороша была. Что и говорить. Тело беленькое, мясо мягонькое и вку-у-у-усное, наверное. Жаль, пришлось её Бледнолицему отдать.

– Ну, у него в Терлистагах тоже не сахар. Долго она там не протянет. Из его подземелий ещё никто живым не вышел.

– Так-то оно так, – вздохнул невидимый собеседник, – пошли, что ли, в картишки перекинемся, а то гляди, как море беснуется. Палубу точно зальёт, а мокнуть мне что-то не хочется, пусть даже и по памяти.

На палубе раздались шаги, которые к облегчению девушки, затихли на другом конце судна. Заскрипела давно не смазанная дверь, гулко хлопнула, и наступила тишина. Вдали бесновалась буря, подбираясь все ближе, чтобы вновь ударить по кораблю.

Риль скрючившись сидела в своем хрупком убежище. Лишь звук гулко бьющегося сердца говорил, что она жива и не превратилась в одну из неупокоенных душ, населявших это плавучие корыто. «Если вернусь, лично того шутника, что меня сюда забросил, освежую. И никто меня не остановит!»

Но для этого надо вернуться. Риль взгрустнула… Ментальная связь с семьей не работает. Ни до кого из друзей она дозваться не может. А это очень плохой признак… очень.

Грустные размышления прервал ослепительный свет, поглотивший судно. Раздалось басовитое гудение заработавших заклинаний. «Мощно», – уважительно оценила Риль. Казалось, что корабль подняли в воздухе и теперь он висит, залипший в паутине белого света.

– Держи, правый борт! Держи, я сказал! – раздавшийся вопль заставил её вздрогнуть.

– У нас прокол, капитан!

– Закрой, чем хочешь, хоть задницей своей! Стакс, твою за ногу, держи правый борт, у тебя сейчас само всё порвется, без всякой помощи. Я тебя тогда самого на мелкие тряпочки порву!

– Капитан, активность по левому борту!

– Я тебе дам, активность, в одно место! Ну где ты её разглядел, слепота инвалидная? Тебе просто фонарь в защиту кинули. Ну, куды ты мощность на себя забрал, скудоумность ходячая. Ты же правый борт оголил! Верни всё, как было!

Быстрее, я сказал, быстрее! Ещё пару секунд, и ты у меня до конца жизни на речной посудине веслом работать будешь.

– Капитан, нестабильность по правому борту. Я не успеваю заделывать прорехи. Капитан, нам не удержать щит!

– Держать, сухопутные селедки, держать, я сказал! А-а-а, чтоб вас мамы никогда на мои глаза не показывали. Ушли. Все.

– Но капитан…

– Что, капитан? Я не капитан. Я главврач палаты убогих и криворуких. Впору самому топиться.

– Капитан, можно хоть судно осмотреть.

– Да что уж теперь осматривать. Все, кто нам нужен был – тю-тю, утекли. Ручкой вам только, олухам, помахали. На осмотр полчаса.

Им хватило и десяти минут, чтобы обнаружить убежище Риль.

Глава 2

Мужская рука крепко вцепилась в плечо девушки и, как кутёнка, вытащила на палубу.

Риль обнаружила себя в окружении мрачных фигур, закутанных в черные плащи. Они молча разглядывали находку. Та же, очутившись на продуваемой ветром палубе, обхватила себя за плечи, пытаясь согреться. Вид у неё был довольно жалким: мокрая туника прилипла к коже, почти ничего не скрывая, босые ноги, покрытые гусиной кожей, пританцовывали от холода на месте, когда-то шикарные каштановые локоны слиплись в одно невообразимое нечто, на щеке красовалась большая ссадина. Обломанные ногти и содранные в кровь руки довершали облик жертвы трагических обстоятельств. Даже при очень большом желании принять её за злодейку было трудно. Видимо, это поняли и незнакомцы.

– Капитан, мы тут пассажира нашли, точнее пассажирку, – откинул капюшон один из них, открывая молодое, чисто выбритое лицо с пронзительными голубыми глазами.

Воротник на капюшоне прокашлялся, из коробочки, подвешенной на край воротника, послышался уже знакомый девушке голос: «Вы что там, надрались, хвосты селедочные? Какие бабы вам там мерещатся?»

Молодой человек покраснел и принялся оправдываться: «Капитан, мы действительно ба… девушку нашли. Она на палубе пряталась».

Лицо молодого человека посуровело. Он окинул пристальным взглядом Риль, пытаясь обнаружить в ней угрозу, неожиданно вздохнул, снял плащ и накинул ей на плечи.

В этот момент терпение бури закончилось, и она с удвоенной яростью набросилась на корабль. Первая же волна добралась до палубы, норовя смыть с неё наглых людишек и вдоволь поиграть с ними, а может даже получить в своё вечное владение.

Счастье было таким недолгим! Стоило только девушке с наслаждением закутаться в теплый плащ, вдохнуть терпкий мужской запах, как что-то резко толкнуло её в грудь, обрушив тонны воды, и поволокло по палубе.

Риль судорожно замахала руками, пытаясь зацепиться за что-либо, чтобы не быть смытой за борт. Тщетно! Под пальцами ощущался лишь воздух.

Внезапно чья-то рука ухватила её за шиворот и выдернула из потоков воды. Кашляя и дрожа под усилившимися порывами ветра в промокшей насквозь одежде, Риль мало что понимала в происходящем. Палуба взбесилась под её ногами, и лишь жесткая хватке державшего её мужчины не давала девушке потерять равновесие.

– Становится опасно. Уходим. Больше мы здесь ничего не найдем, – сквозь шум донеслись голоса.

«Никак утопить меня решили!» – мелькнула паническая мысль, когда Риль потащили к борту. Девушка затрепыхалась – бесполезно, мужчина обхватил её за талию и легко поднял над бортом. Испуганный вскрик, и она стремительно заскользила по огромной трубе вниз.

Одним концом труба крепилась к борту корабля, вторым уходила прямо в воду. Её спасители или похитители, разберемся позже, приплыли на смешном подводном кораблике. Длинная, похожая на только что отобедавшую змею, штуковина висела под водой. Прозрачная труба уходила прямо в её чрево. На том конце девушку поймали, поставили на ноги и молча, контролируя каждое движение, повели по коридору.

Провожатый втолкнул Риль в крошечную каморку, запер за ней дверь. Камера была около метра в длину и столько же в ширину. Большую часть занимал топчан, на который и уселась девушка, поджав под себя ноги, чтобы хоть как-то согреться. Плащ окончательно промок, усталость брала своё, и Риль погрузилась в какую-то странную дрёму. Сквозь оцепенение она услышала, как поворачивается замок в двери, но сил, чтобы очнуться не было. Её потормошили, окликнули, потом просто подняли на руки и куда-то понесли.

Яркий свет резанул по глазам. Девушку опустили на стул, стоящий в центре круглой с низким потолком комнате, чуть придержали, когда она стала заваливаться на бок.

– Кто ты и что ты делала на корабле Аграллы?

Риль поежилась. Около десятка мужчин, одетых в одинаковую чёрную с синими полосками на рукавах и воротнике форму, пристально разглядывали её.

– Да что с ней говорить? – тут же подскочил один из них, серьга в виде серебряного полумесяца качнулась в такт движению, – Пытать надо! Вы на её лицо посмотрите! Сразу видно – продажная тварь. Придавить, и дело с концом.

– Угомонись, Харзер, тебе слово не давали, – одёрнул его капитан. Риль сразу узнала его по голосу, да и вышитый якорь на плече кителя не оставлял сомнений, кто перед ней. – Ты можешь говорить? Можешь объяснить своё присутствие на корабле Аграллы?

Риль пожала плечами. Правда была слишком невероятной и опасной, чтобы её выкладывать, не зная, какой мастью играет противник. Но ведь что-то искали они на том корабле? А может не что, а кого? Версия не хуже остальных, почему бы и нет.

– А что вы там делали? Искали кого-то?

В следующее мгновенье Риль оказалась в воздухе, а рука Харзера крепко сжимала её горло.

– Отвечай, где она, тварь! Пока я из тебя все твое колдовство не выжег. Начну кишки выпускать, живо заговоришь, – орал он ей в лицо, не переставая сжимать пальцы.

Риль уже не сипела и не пыталась отцепить железные пальцы от своего горла, она покорно повисла на руке этого сумасшедшего. Мир потерял свою резкость, даже голос мучителя затих.

Внезапно хватка исчезла, и Риль со всего маха упала на пол. Живительный воздух хлынул в легкие.

– Я последний раз тебя предупреждаю, твоё высочество, ещё раз вмешаешься, и ты у меня своим ходом за нами пойдешь, и плевать мне, какое у тебя происхождение.

– Самое высокое, – буркнул Харзер, поднимаясь с пола. На девушку он не смотрел. – Хорошо. Но я доложу, куда следует, что ты миндальничаешь с тёмными, капитан.

– Да хоть нарисуй, главное – не мешайся, – беззлобно отмахнулся тот.

Риль за время их перепалки немного пришла в себя, перестала хрипеть и раскрывать рот, как выброшенная на берег рыба.

Внутри неё все клокотало от злости. Пусть он хоть трижды высочество, душить её никому не позволено. К тому же сейчас многое зависит от того, как она себя поведет – останется ли дрожащей испуганной девочкой или…

Риль встала и направилась к дверям. Двое матросов тут же преградили ей дорогу. Молча вернулась, демонстративно взяла стул, подтащила к стене, села, надвинув на голову капюшон. Всё, она устала, замерзла и, кажется, заболела, и плевать ей на этот допрос. Отвечать на вопросы душителя она не собирается.

– Я так понимаю, сотрудничать ты отказываешь, – присел радом с ней на корточки капитан, – и что нам надо сделать, чтобы это исправить?

– Капитан! – негодующе взвыл Харзер.

– Замолкни, – рявкнул тот, окончательно выходя из себя.

– Горячий чай, карта, сухая одежда и душ, – сиплым голосом ответила Риль.

– И всё? – удивился капитан, – Я был уверен, что ты потребуешь, как минимум половину королевской сокровищницы.

– А что, у короля приличная сокровищница? – заинтересовалась девушка.

– Не то слово, – ухмыльнулся капитан, – он готов отдать всё, что угодно, за возвращение дочери. Чай сейчас принесут, карта здесь. Душ и одежда будут позже. Всё?

– Пока – да, – кивнула, – к сокровищнице вернемся позже, – и не без удовольствия услышала, как сбоку заскрежетал зубами от ярости Харзер.

Для того, чтобы подойти к столу, пришлось собрать остатки сил. Неужели, она действительно заболела? Как не вовремя!

Риль кинула внимательный взгляд на разложенную карту. Задумчиво провела пальцем по линиям материков, нарисовала «кракозябру» на голубом пятне океана. Рядом кто-то поставил дымящуюся кружку с темно-коричневым напитком. Пахло вкусно, но абсолютно незнакомо. Увы, долгожданный напиток ей пока не доступен, разве, что сделать маленький глоток на пробу. Всё равно придется переходить на местную еду и воду, а это можно будет сделать только методом проб.

«Итак, что мы имеем» – подвела итог Риль. Мир не её, но язык общей лингвистической группы, значит связка одна. И то хорошо. Магия есть, вот только местные активно используют технику, причем довольно сложную. Взять хотя бы этот подводный аппарат. В его работе она не ощущает никакой магии. Да, это точно не соседний с её родным домом мир. Его она знает довольно хорошо. Подобные сплавы техники и магии возможны в пятом или шестом. Так что, похоже, здесь она застряла. На то, чтобы обшарить всю связку миров, уйдёт приличное количество времени.

Капитан потерял терпение, глядя, как девушка вырисовывает бессмысленные фигуры, водя пальцем по карте.

– У тебя есть, что нам сказать? – вернул он её к действительности, – или продолжишь любоваться картинками?

– Имя Бледнолицый, вам что-нибудь говорит? – осторожно начала игру Риль.

– Герцог Эспергус, по прозвищу Бледнолицый, – присвистнул капитан, – известная личность. Вот кто уж точно связан с темными.

– Девочка у него, в подземельях Терли… Турли…

– Терлистагах, – подсказал капитан.

– Да! Именно там.

– Вы ей что, верите? – вмешался Харзер. – Разве можно темным хоть в чем-нибудь верить?

– Достаточно! Ваше высочество, шёл бы ты отсюда, – ласково попросил капитан.

– Я лично проверю каждое твое слово, тёмная, и если ты солжешь, – Харзер многозначительно замолк. Неприкрытая угроза легко читалась в его взгляде.

– Проверишь, обязательно проверишь, лично и в Терлистагах, – внес предложение капитан.

Эта идея почему-то не вызвала особого восторга у принца, он еще немного побуравил девушку злобным взглядом, а затем величественно удалился. Похоже, этот аристократ достал уже всю команду, но спорить с ним решался лишь капитан. На борту своего судна он был главнее короля и имел полное право послать любого куда подальше.

– Чай, я вижу, тебе наш не по нраву. Боишься, что отравлю? Зря. Ты для меня сейчас ценный свидетель. Если вернём принцессу, слово даю, о твоей тёмности никто и не вспомнит, да и не верю я в неё. Пошли. Ты там про душ заикалась? Звать-то тебя как?

– Риль, – недовольно пробурчала девушка, обращение «тёмная» резало ей слух.

– А меня Аскерт. Будем знакомы. Лекс, проводи гостью. Это мой старший помощник. Тот ещё дуралей, но славный малый.

Славный малый подозрительно покосился на девушку, словно она вот-вот должна была превратиться в чудовище. И не мудрено, по логике, нечего обычному человеку делать ночью на корабле неупокоенных душ.

Старпом быстро довел её до душевой кабины, наскоро показал принципы её работы и, наказав экономить воду, исчез, обещая вернуться с сухой одеждой.

Одежда оказалась всё той же чёрной формой, которая мешком повисла на девушке. После душа глаза у Риль стали окончательно слипаться, ноги еле смогли дотянуть измученное тело до койки в крошечной каюте, после чего девушка провалилась в глубокий сон.

Разбудил её все тот же «славный малый», старпом, и передал приказ капитана явиться в кают-компанию. Потратив десять минут в безнадёжной попытке привести себя в порядок, Риль плюнула на внешний вид и потопала босыми ногами по коридору – обувь ей не выдали, а сандалии она потеряла еще в море.

Голова у Риль раскалывалась, во рту пересохло, тело потряхивало от озноба. В ступни от пола впивались ледяные иглы холода, пронизывая тело насквозь, заставляя зубы выстукивать ритмичную дробь. «Так и есть, заболела», – с огорчением констатировала она. Но о болезни придется забыть, не время для слабости и, увы, не до лечения.

Не сразу затуманенное болезнью сознание обратило внимание на тишину, царящую на подводном корабле. Не гудели двигатели, не скрипела обшивка под тяжестью толщи воды, не стучали башмаки, носящихся по коридорам матросов. Пол под ногами вел себя на удивление смирно. «Никак мы приплыли куда-то», – догадалась девушка.

Старпом привел её все в ту же кают-компанию. За круглым столом в одиночестве сидел капитан и просматривал какие-то бумаги.

– А вот и наша дорогая гостья, – радушно улыбнулся он, как будто встретил свою ближайшую и любимейшую родственницу. Такая перемена в поведении капитана не могла не настораживать. Хотя вчера Аскерт отнесся к ней без неприязни, но и особого радушия не проявил.

– И вам доброе утро, – вежливо поприветствовала его Риль.

– А вот тут ты не права. Хе-хе. Уже далеко не утро. Добрые люди отобедать успели, пока ты спала. И не только отобедать. Думаю, тебя порадует новость, что принцессу нашли и освободили сегодня на рассвете. Через пару дней она вернется во дворец. Живой и почти невредимой. Ну, это ничего, наши лекари её вмиг подлатают.

– Рада за неё и вашего короля, – сухо поздравила капитала Риль. Холод от пола поднимался по ногам, а в глазах начинала скапливаться темнота.

– Как ты себя чувствуешь? – заметил её состояние капитан.

– Нормально, бывало и хуже, – попыталась улыбнуться.

– Ну-ка, ну-ка, – почему-то ей не поверили. Капитан подошел, дотронулся ладонью до лба. – Да ты вся горишь. Держи, – он взял с кресла видавший лучшие времена плед и набросил на плечи девушки. – Боюсь, твоё лечение придется отложить. Король приказал доставить тебя во дворец. Зато после аудиенции, обещаю: лучшие дворцовые лекари тебя быстро на ноги поставят.

Снаружи ярко светило солнце. Еле заметный бриз был холодноват для лета. «И здесь тоже весна», – с удовлетворением подумала Риль. Чем больше совпадений с родным миром, тем ближе он расположен по связке, тем больше шансов, что её найдут, и она вернется домой.

Глава 1

Риль тяжело вздохнула и с удрученным видом уставилась в окно. Оттуда доносились взрывы смеха, чьи-то, претендующие на песню, вопли, бренчание гитары, звуки откупориваемых бутылок игристого вина. Седьмой курс с шумом отмечал окончание Академии и сдачу последнего экзамена. Завтра они разъедутся по практикам, и наступит долгожданная тишина. Но это будет только завтра. А Риль именно сегодня нужно попасть в северное крыло мужского общежития. Просто чудо, что Жераху удалось достать самозапоминающие листы с лекциями по завтрашнему зачёту. Упустить такой шанс категорически нельзя. Уж больно въедлив господин Рачестэр, принимая зачёт по своёму предмету. И надо же было оказаться «счастливицей» и первый в своей жизни годовой зачёт сдавать этому педанту. Лучше рискнуть сейчас добраться до мужского общежития, чтобы потом выслушивать причитания матушки и нравоучения старшего брата-отличника.

Вот поэтому Риль сейчас и топталась у двери, не решаясь покинуть безопасную комнату.

«Может, на спине цифру «один» нарисовать?» – с раздражением подумала девушка. Первый курс выпускники старались особо не задевать. Причина была в строжайшем запрете мелюзге, как их здесь называли, задействовать любые магические потоки, кроме истинного зрения. Первый курс только начинал изучение методов контроля собственных сил и весь год изучал её в теории. Практика ожидалась на втором курсе.

Лет двадцать назад у Академии было восемь башен, теперь красовалось семь. Тогда группа выпускников выловила первокурсника около восьмой башни и решила немного позабавиться. То ли шутка показалась юноше не слишком забавной, то ли у него оказался взрывной характер, но он решил нарушить запрет и применил старое семейное заклинание, изученное им ради забавы ещё в детские годы. Естественно, юное дарование не справилось с потоками силы, и на одну башню у Академии стало меньше. Группе шутников пришлось срочно пересдавать уже на практике экзамен по магической защите. Недоучку успел прикрыть дежурный маг, и, по счастью, никто не пострадал, кроме башни, конечно же. Её, надо сказать, восстанавливать не стали. Она и сейчас стоит, как почёрневший полуразрушенный зуб, словно в назидание сладкоежкам. С тех пор первокурсников особо не задевали, да те и сами старались не высовываться.

Вот только Риль сегодня отсидеться никак не может. В любое другое время она бы встретилась с Жерахом в условленном месте, но сейчас это слишком рискованно. Застуканная в парке парочка – прекрасный повод для изощренной шутки. Придется идти в мужскую часть общежития. Выносить из комнаты запрещённые листы Жерах отказался.

Идею нарисовать единицу на спине девушка отвергла. Одежду жалко, да и фосфоресцирующей краски у неё нет, а все остальное в потёмках бессмысленно. Лучше одеть тёмно-серый плащ. Помнится, долго она расстраивалась из-за невзрачного вида сего предмета гардероба, кто же знал, что он придется так кстати. Немного не по погоде- на улице душно, как перед грозой. Зато под низ можно одеть тоненькую тунику, с коротким рукавом. На ноги старые и удобные сандалии. Они не подведут, если придется спасаться бегством.

Осталась малость – решить, как безопаснее добраться до мужского общежития. Пожалуй, верный вариант рвануть мимо чёрной развалины. В том районе пока тихо. Самое опасное место – открытый со всех сторон мост через пруд, но пробираться сквозь заросли колючей агги, которыми зарос берег пруда, желания нет.

Братец, конечно, её затею не одобрил бы. Безукоризненный студент, гордость семьи. Риль так и представила, как Коррин с огорчённым видом качает головой, выговаривая длинные нравоучения, перемежая с восклицаниями «Эрилиэлла, как ты могла!».

На самом деле Риль звали Эрилиэлла, но без запинки её имя могли выговорить немногие – дорогая матушка с не менее дорогим братцем, да привыкшие к причудливым именам студентов преподаватели Академии. Все остальные звали её Эриль или Риль или «Ри-и-иля-я-я, иди сюда. Признавайся, негодница, это ты у отца шар вероятностей без спросу стащила? Небось с девчонками женихов себе выискивали?» Вот полгода дома не была, а до сих пор стыдно.

«Все, хватит топтаться на пороге собственной комнаты!»

Риль решительно вышла в полумрак коридора и так же решительно, но тихо прикрыла за собой дверь. Да поможет ей Создатель и пошлет хоть капельку удачи бедной студентке.

Выбор маршрута мимо разрушенной башни оказался удачным. Там и правда никого не было. Место слишком жутковатое для разгульных вечеринок, и девушка, спокойно миновав мрачные развалины, вошла в парк. Пройдя под вековыми исполинами и срезав путь через поляну, она замерла, не решаясь ступить на полотно моста. Вокруг было тихо. Но там, на мосту, она будет на виду у всех и абсолютно беззащитна. Ажурный арочный мост делил гладь пруда на две равные части. В каждой из них царила своя хозяйка. В левой части над водой возвышалась женская фигура из белого мрамора. Укутанная в длинную тунику, она одной рукой прикрывала себе глаза, а вторую бессильно опустила вниз. Надпись на статуе гласила: «Судьба – слепа». Студенты меж собой называли её госпожа Случайность. Особо её недолюбливали нерадивые студенты, обвиняя во всех своих бедах. Центр правой части пруда занимала женщина в коротком платье, чью фигуру изваяли из розового мрамора. Она застыла, протянув обе руки к небесам, а в широко раскрытых глазах читалась мольба. Надпись гласила: «Не сдавайся! Утративший надежду – погибнет».

«Надежда мне сейчас не помешает, вместе с толикой удачи», – подумала Риль и вступила чуть дрожащей ногой на мост. Дальше пошла уверенней. Но на середине моста Надежда, видимо, отвлеклась по своим надеждинским делам, и в дело вступила её коварная сестрица, госпожа Случайность.

Воздушный поток подхватил девушку, поднял над мостом и с силой швырнул в воду. Плащ тут же намок и тяжёлой гирей потянул её ко дну. Риль забарахталась, пытаясь справиться с застёжкой. Как назло, та размокла и никак не хотела поддаваться. Девушка уже почти опустилась на дно, когда под ней, начала раскручиваться воронка перемещения. «Мамочка, – мысленно простонала девушка, – да за что мне всё это!»

Эти идиоты и вектора настраивать как следует не умеют. Выбросит её неизвестно где, и как ей домой возвращаться? Придётся у братца помощи просить, а это значит, накрылась её подготовка к зачету, да ещё и головомойки дома не избежать. Хорошо, если на сам зачёт не опоздает! Да… просто замечательно подготовилась!

Застёжка наконец поддалась, и плащ тяжелым камнем ухнул прямо в воронку. «Чтоб ты подавилась, зараза, а ещё лучше твой хозяин», – пожелала воронке девушка и попыталась рвануть в сторону, но хищница уже зацепила свою жертву и медленно втянула Риль внутрь водоворота.

С другой стороны портала на удивление мало что изменилось. Вода осталась водой, правда, теперь она стала прохладней, да и пространство вокруг значительно расширилось. Явно не в лужу её выкинуло. Воздух в легких стремительно заканчивался, и девушка решила ради разнообразия поплыть не вниз, а вверх. Заодно и осмотреться не мешало бы. В лёгких уже горело от недостатка воздуха, когда девушка вынырнула из воды. Прилетевшая в лицо волна залепила глаза, нос и уши. Вода попала в рот и неожиданно оказалась горькой и солёной. Девушка закашлялась.

«Мамочка, верни меня обратно!» – взмолилась Риль, когда очередная волна подняла её на свой пенистый гребень, и она смогла оглядеться. Худший кошмар предстал перед её отчаянным взором. Огромное чёрное варево плескалось, пузырилось, перекатывая тонны воды. Сверху завывала воздушная поварёшка, не давая волнам ни минуты покоя. И в центре всего этого котла болталась крошечная человеческая фигура. «Всё, конец!» – пришла отстранённо спокойная мысль.

Внезапно яркая вспышка молнии высветила тёмный силуэт, лениво дрейфующий вдали. Риль не поверила своим глазам, похоже, похороны отменяются. И плевать уже на зачет – лишь бы выжить.

Вид у вырастающей из воды деревянной махины корабля был завораживающим и странным. В мертвенно-голубых отблесках молний он казался вышедшей из глубин веков легендой, почти нереальным в своём существовании здесь, посреди бури. Голые мачты одиноко тянулись в небо, лишённые своих парусов. Растопырив лишь одно крыло, на носу восседала жуткая страхолюдина, способная одним своим видом отпугнуть незваных гостей. Облупленные борта давно нуждались в покраске, а днище стало домом для многочисленных морских обитателей.

Риль вцепилась в деревянную обшивку корабля мёртвой хваткой. Ей нужен небольшой отдых, а потом она поплывет к носу корабля и попробует взобраться наверх по якорной цепи. Пальцы соскальзывали, да и волна норовила затащить под днище судна. Пришлось, стиснув зубы от напряжения, плыть вперед.

На полдороге что-то больно стукнуло по руке, потом по голове и застучало сбоку по обшивке корабля. Новый шквал, и перед глазами девушки вытанцовывая в воздухе пролетела веревка с болтающейся на ней перекладиной.

Ветер нещадно теребил верёвочную лестницу, а заодно и ту сумасшедшую, что пыталась по ней взобраться. Риль сбилась со счета, сколько раз она приложилась о борт корабля всеми частями своего многострадального тела. Дерево, злобно ощерившись занозами, щедро втыкало их в тело незваной гостьи. Девушка шипела от боли, ругалась, но упрямо ползла вверх.

Наконец, над головой показался борт корабля. Она аккуратно перелезла через шатающиеся доски и, тяжело дыша, рухнула на палубу. Вспышка молнии – можно оглядеться, а заодно и удивиться – палуба оказалась пустынной, а ведь шторм в самом разгаре. Нос в очередной раз задрался на высоченную волну и стремительно рухнул вниз, щедро окатив водой половину корабля.

Видно было плохо, редкие вспышки молний давали слишком слабое освещение, и Риль попыталась сориентироваться, вдыхая корабельные запахи. Результат был неутешителен. Пахло морем, но не людьми. Не чувствовалось в воздухе ни запаха приготовленной пищи, ни наловленной рыбы, ни надраенной с мылом палубой. Холод заползал в душу, заставляя плотнее прижаться к борту корабля и напряженнее вглядываться в темноту. Инстинкты вопили об опасности и о том, что лучше поискать укрытие, чем идти сейчас на разведку. Лучше переждать ночь где-нибудь в укромном уголке, хотя бы среди тех бочек, что стоят невдалеке, поскрипывая обвязанными веревками.

Риль почти ползком добралась до бочек, ощупью нашла край парусины, прикрывавшей бочки и забилась под нее, стараясь не слишком громко стучать зубами от холода. Сидела, сжавшись в комочек, прислушиваясь к яростному плеску волн за бортом и дикому завыванию ветра. Буря только начала расходиться, стремясь добраться до палубы наглого кораблика и проверить – нет ли там кого живого.

Неожиданно ветер стих. Так бывает, когда буря, словно утомившись, отправляется на отдых, чтобы набраться силу перед очередной атакой. И нет ничего более завораживающего, чем это мнимое спокойствие, когда всё замирает, в ожидании еще более яростных ударов стихии.

Палуба внезапно оживает. Дробный стук каблуков раздаётся совсем рядом с затаившейся девушкой. Кто-то невидимый торопливо проходит мимо. Риль тихонько выглядывает из своего убежища, и странное зрелище предстоит перед ней. По палубе, на высоте чуть больше метра, по воздуху плывет фонарь. Вот он замирает в воздухе и, дернувшись, разворачивается к левому борту, как будто чья-то невидимая рука управляет фонарем. В этот момент яркая вспышка молнии озаряет корабль, и девушка замирает от ужаса – палуба пуста. Одинокий фонарь висит в воздухе, но его хозяина не видно.

– Знатная сегодня погодка, – сквозь скрип снастей доносится до девушки чей-то голос. И Риль ныряет обратно под парусину.

– Да уж, разгулялась буря не на шутку. Эх, люблю я, когда палуба под ногами ходуном ходит, прям живым себя ощущаешь, как в старые добрые времена.

– Ты поэтому со своим фонарем таскаешься? Ностальгируешь, старый хрыч?

– Как будто ты не вспоминаешь себя живым? Все мы такие, ностальгирующие. Мне сегодня человеческим духом пахнуло, во-о-он у тех бочек.

– Это твой маразм там пахнет. Небось, опять девчонку вспоминал?

– Вспоминал. Отчего же приятное-то не вспомнить. Хороша была. Что и говорить. Тело беленькое, мясо мягонькое и вку-у-у-усное, наверное. Жаль, пришлось её Бледнолицему отдать.

– Ну, у него в Терлистагах тоже не сахар. Долго она там не протянет. Из его подземелий ещё никто живым не вышел.

– Так-то оно так, – вздохнул невидимый собеседник, – пошли, что ли, в картишки перекинемся, а то гляди, как море беснуется. Палубу точно зальёт, а мокнуть мне что-то не хочется, пусть даже и по памяти.

На палубе раздались шаги, которые к облегчению девушки, затихли на другом конце судна. Заскрипела давно не смазанная дверь, гулко хлопнула, и наступила тишина. Вдали бесновалась буря, подбираясь все ближе, чтобы вновь ударить по кораблю.

Риль скрючившись сидела в своем хрупком убежище. Лишь звук гулко бьющегося сердца говорил, что она жива и не превратилась в одну из неупокоенных душ, населявших это плавучие корыто. «Если вернусь, лично того шутника, что меня сюда забросил, освежую. И никто меня не остановит!»

Но для этого надо вернуться. Риль взгрустнула… Ментальная связь с семьей не работает. Ни до кого из друзей она дозваться не может. А это очень плохой признак… очень.

Грустные размышления прервал ослепительный свет, поглотивший судно. Раздалось басовитое гудение заработавших заклинаний. «Мощно», – уважительно оценила Риль. Казалось, что корабль подняли в воздухе и теперь он висит, залипший в паутине белого света.

– Держи, правый борт! Держи, я сказал! – раздавшийся вопль заставил её вздрогнуть.

– У нас прокол, капитан!

– Закрой, чем хочешь, хоть задницей своей! Стакс, твою за ногу, держи правый борт, у тебя сейчас само всё порвется, без всякой помощи. Я тебя тогда самого на мелкие тряпочки порву!

– Капитан, активность по левому борту!

– Я тебе дам, активность, в одно место! Ну где ты её разглядел, слепота инвалидная? Тебе просто фонарь в защиту кинули. Ну, куды ты мощность на себя забрал, скудоумность ходячая. Ты же правый борт оголил! Верни всё, как было!

Быстрее, я сказал, быстрее! Ещё пару секунд, и ты у меня до конца жизни на речной посудине веслом работать будешь.

– Капитан, нестабильность по правому борту. Я не успеваю заделывать прорехи. Капитан, нам не удержать щит!

– Держать, сухопутные селедки, держать, я сказал! А-а-а, чтоб вас мамы никогда на мои глаза не показывали. Ушли. Все.

– Но капитан…

– Что, капитан? Я не капитан. Я главврач палаты убогих и криворуких. Впору самому топиться.

– Капитан, можно хоть судно осмотреть.

– Да что уж теперь осматривать. Все, кто нам нужен был – тю-тю, утекли. Ручкой вам только, олухам, помахали. На осмотр полчаса.

Им хватило и десяти минут, чтобы обнаружить убежище Риль.

Мэри Гилганнон

Любовь дракона

Британия, 510 год н.э.

И Дракон пришел.

Аврора, тесно прижавшись к каменной стене сторожевой башни над крепостными воротами, видела, как наступающее войско беспрерывным потоком перекатывалось через зеленые холмы, направляясь к городу. Боевые доспехи воинов, их оружие ярко блестели и переливались в лучах полуденного солнца подобно чешуе хищного чудовища. Его челюсти разверзались, готовясь проглотить их всех.

Дракон острова - так звали его. Мэлгвин Великий возник на западе подобно грозовой туче, уничтожая свой собственный клан в жестоком соперничестве за власть. Заставив остальных принцев Гвинедда признать себя верховным вождем, Дракон покинул свою крепость в горах Уэльса и поспешил на восток. Старинный римский город Вирокониум оказался на его пути.

Аврора перевела взгляд на верных ратников своего отца. Они выстроились в боевом порядке между войском Мэлгвина и крепостными воротами. Защитники были явно в меньшинстве. В рядах нападавших - множество лучников и мощная конница. Если бы даже армии Константина удалось выстоять после первой атаки, она все равно не смогла бы долго сдерживать натиск. Аврора представила себе, как завоеватели пчелиным роем ворвутся в крепостные ворота - как ворвались саксонцы почти за полстолетия до этого. Они будут убивать… насиловать… жечь…

Аврора что есть силы стиснула зубы, в который раз пожалев, что она не мужчина. Тогда бы она не была столь беззащитной, а держала в руках оружие для боя с врагом.

Боже мой, чего они ждут? - Раздраженный голос Джулии - сестры Авроры отвлек ее от этих мыслей, заставив испуганно вздрогнуть. Мать Авроры, ее две сестры и придворные дамы толпились тут же, в сторожевой башне. Женщины уже завершили свои неистовые молитвы и с замиранием сердца наблюдали за разворачивающимися внизу событиями.

Над полем битвы повисло загадочное безмолвие. Вторгшееся войско находилось совсем рядом, однако ни боевых возгласов, ни звона перекрещивающихся мечей слышно не было. Аврора увидела, как Константин с горсткой воинов выехал навстречу врагу. Казалось, прежде чем начинать битву, они намеревались вступить в переговоры.

Не было ни ветерка, который смягчал бы гнетущую жару. Аврора представила себе мучительное, напряжение солдат на поле боя. Должно быть, пот градом стекает по их лицам, попадая под тяжелые кожаные туники, а жирные блестящие мухи досаждают лошадям…

Женщины в томительном ожидании не находили себе места. Аврора выбрала точку, откуда лучше было видно происходящее на поле битвы, и в голове ее забрезжила надежда. Ее отец, нареченный Константином в честь императора, был человеком с тонким умом, умевшим убеждать людей. Возможно, ему удастся уговорить Мэлгвина не разрушать город. Богатые земли вокруг Вирокониума дарили щедрые урожаи зерна, на них паслись многочисленные стада скота. Все это обменивалось в Галлии на такие роскошества, как вино, растительное масло, мебель и даже золото. При помощи такого богатства все-таки был шанс задобрить врага, чтобы он оставил их в покое.

Если даже Мэлгвин согласится на перемирие, можно ли ему доверять? Он же безумец, варвар. Говорят, однажды он спалил целую крепость со всеми ее обитателями Разве мы можем быть уверены, что с нами он не сделает того же? Разве мы можем быть уверены, что, заполучив наше золото, он затем не убьет нас?

Тише, Джулия, - резким от беспокойства голосом прошептала мать Авроры - леди Корделия. - Какой смысл пугать нас больше, чем мы уже напуганы? Это все пустые разговоры. Мы даже не знаем, так ли это было на самом деле.

Конечно, так. Я подслушала то, что говорил папа. Он бы не повторял эту историю, если бы она не была правдой.

Слова Джулии снова вызвали у Авроры страх. Захватчики не являлись цивилизованными людьми. Даже если отец добьется мира, верить, что враг не разрушит город, было нельзя.

На поле боя возникло какое-то движение. Часть вражеского войска отделилась от основных сил и медленно последовала за Константином и его людьми к городским воротам. Солдаты подходили все ближе, и теперь Аврора уже вполне могла рассмотреть каждого в отдельности. Она искала Мэлгвина - безжалостного человека, в чьей власти находилось дикое чудовище, ожидавшее там, внизу, своего часа, готовое вырвать сердце из плоти ее дорогого Вирокониума. Она заметила темно-красный штандарт с изображением золотого дракона. Прямо под ним на вороном жеребце ехал темноволосый человек.

Неудивительно, что его зовут Мэлгвин Великий, - в благоговейном страхе подумала Аврора. Даже на расстоянии она ощутила мощь, которую, казалось, так и излучал чужеземный барон войны, с легкостью управляющийся с огромным боевым конем. Она и не предполагала, что враг окажется темноволос. Почему-то она представляла себе Мэлгвина светловолосым гигантом, как Хэнгист или Хорса - легендарные саксонские воины, чуть было не сокрушившие Римскую Британию при жизни предшествующего поколения.

При приближении вражеского предводителя Авроре пришлось подавить дрожь. В одном из старых каменных строений города сохранилась облупившаяся мозаика, изображавшая бога Диониса. Он был представлен верхом на пантере, его длинные волнистые волосы обвивали плечи, а в глазах застыли жестокость и торжество. Валлийский воин выглядел так, как будто мозаика ожила.

Послышался крик одного из солдат, охранявших ворота:

Константин собирается заключить мир. Все женщины и невооруженные мужчины должны прибыть в Парадную залу и ожидать там сообщения.

Женщины недоуменно оглядывались по сторонам. Они не могли допустить мысли, что Константин разрешит врагу войти в город. Несколько женщин, включая Карину - вторую сестру Авроры, - снова принялись молиться. Аврора коснулась рукой плеча матери:

Если Константин ведет Мэлгвина и его людей в город, они будут нашими гостями И относиться к ним мы будет должным образом.

Я не стану разыгрывать роль гостеприимной хозяйки перед этими… этими варварами - раздраженно выпалила Джулия.

Нет, станем, - одернула ее мать. - Ты не запятнаешь честь отца грубостью по отношению к нашим гостям. Пошли, нам надо спуститься и привести себя в порядок.

Застыв на месте, женщины наблюдали, как леди Корделия, подобрав юбку, начала быстро спускаться по приставной лестнице. Аврора покинула раскалившуюся башню почти последней. Ожидая своей очереди, она - в течение томительных минут - успела глубоко обдумать слова матери: «Если Константин ведет врагов в город, значит, у него есть какой-то замысел». Грубый варвар совсем не соперник ее умному, образованному отцу. В нетерпении узнать, что же ее отец припас для чужеземного воеводы и его людей, Аврора проворно ринулась вниз. Она опередила мать и других женщин, намереваясь добежать раньше всех до Парадной залы, где отец проводил всякого рода приемы и празднества.

Парадная зала находилась в центре города, маня в эту полуденную жару своей прохладой. Она представляла собой деревянное строение и была точной копией когда-то стоявшей на этом месте римской базилики. К крытой галерее в передней части залы вели ступени. Аврора легко взбежала по ним и пересекла уложенный мозаикой пол у входа. Она выбрала место около одной из внутренних резных колонн и тесно прижалась к скользкому дереву, намереваясь оставаться в этой удобной для обзора точке, когда соберется толпа.

Людской поток проникал внутрь, обтекая ее, и заполнял собой все пространство. Сначала появились горожане и солдаты, затем вражеские воины. В зале было удивительно тихо. Такая тишина, подумала Аврора, бывает, когда встречаются в первый раз две собачьи стаи, сосредоточенно принюхивающиеся, как бы проверяющие воздух на запах опасности.

Аврора почувствовала, что у нее нет больше сил переносить напряжение. Но вот, наконец, появился Константин, он пересек залу, поднялся на возвышение и жестом попросил внимания:

Жители Вирокониума, - начал он, - сегодня мы избежали большой битвы, разрушения нашего города и наших домов. - Голос Константина звучал сочно и мелодично, и Аврора почувствовала гордость за своего отца. - Я - ваш предводитель, и потому мой долг - честно сказать вам, что нам предстоит пережить…

Вражеский воевода нетерпеливо шагнул вперед. Этот человек был настолько высок, что ему даже не пришлось подниматься на помост, чтобы все могли его видеть. Его голос со странным акцентом был сильным и повелевающим:

Я - Мэлгвин из Гвинедда, - начал он. - Ваш предводитель, - Мэлгвин коротко кивнул в сторону Константина, - принял мудрое решение сдаться на нашу милость. Поэтому мы будем великодушны. Мы сохраним вам жизнь.

Воины из окружения Мэлгвина ухмыльнулись, на лицах же горожан отразился гнев. Аврора также почувствовала прилив гнева: «Кто он такой, этот человек, чтобы так высокомерно говорить с нами? Защитники Вирокониума пока еще не разгромлены, и праздновать победу у вражеского воеводы нет причины».

Мэлгвин долго перечислял все то, что он хотел получить в качестве причитающейся ему дани. Помимо золота и драгоценных металлов он потребовал также зерно, скот и другое крестьянское добро. Но, как ни странно, ему понадобились и ремесленники - каменщики, ковровщики, гончары…

Аврора внимательно слушала это перечисление. Условия Мэлгвина были жесткими, но терпимыми. Она знала, что жители Вирокониума будут рады расстаться с частью своего богатства, если это дарует им мир.

Наконец, поскольку вы становитесь народом, подчиняющимся мне как верховному вождю, завершающей деталью, которая как печать скрепит наше сотрудничество, станет мой брак с одной из дочерей Константина.

Последние слова Мэлгвина вызвали у всех возглас удивления, а у Авроры пересохло в горле. Как он посмел? Это неслыханно, Константин никогда не позволит этому осуществиться! Она посмотрела в сторону своего отца, все еще стоявшего на возвышении. Голова Константина была чуть наклонена, его лицо прорезали глубокие морщины. Авроре захотелось подбежать к нему, обнять и обратиться с мольбой не соглашаться на это оскорбительное предложение. Но она не сумела протиснуться сквозь окружавшую ее толпу. Испуганная, она могла только видеть, как Константин поднял голову и встретился взглядом с завоевателем:

Мэлгвин Великий, - медленно произнес он, - мы согласны на ваши условия.

Мэлгвин коротко кивнул, а потом вновь обратился к окружающим его людям:

Сейчас мы с вами устроим праздник. А после того, как ублажим себя, я выберу королеву.

Аврора была просто потрясена. Да это просто невозможно, чтобы ее отец пришел именно к такому решению. Наверняка у него есть другой план, какая-то хитрость, чтобы не уступать давлению этого безумца.

Стараясь добраться до матери, Аврора с огромным трудом прокладывала себе дорогу сквозь толпу. По пути она слышала суждения успокаивающихся горожан:

Конечно, требования его весьма жесткие, но, выполнив их, мы, по крайней мере, сохраним себе жизнь.

Ну да, жизнь продолжается. Я-то думал, что дело дойдет до войны, а я слишком стар для битвы с этими молодыми вымуштрованными дьяволами… Но вот что касается дочерей Константина, тут дело плохо.

Он выберет Джулию, я уверен. Она самая старшая и весьма хороша собой.

Все дочери Константина красивы, - парировал другой горожанин. - Однако выполнить это условие Константину будет труднее всего - представьте себе, как бы вы сами переживали, если бы вам пришлось отдать собственное дитя этому животному.

Эти слова причинили Авроре жестокую боль, и она с еще большей энергией стала протискиваться дальше. Наконец ей удалось проскользнуть в расположенную за стеной кухню. Тут царила суматоха. Слуги сновали туда и сюда, стараясь изо всех сил вовремя приготовить все для нежданного пира. У одного из них Аврора спросила, где ее мать, и тот показал на маленькую комнату у входа, в которой обычно хранили вино и растительное масло.

Мать и Джулия действительно были там. Аврора застала их спорящими. Голубовато-зеленые глаза Джулии излучали ярость, ее светлая кожа покрылась красными пятнами:

Отец не может поступить так. Как можно согласиться на такое? Мы не домашний скот, который отдают в уплату военного долга! - Джулия схватила лежавший на столе маленький нож и в ожесточении замахнулась. - Пусть этот валлийский выродок только посмеет притронуться ко мне, я убью его.

Услышав эти непокорные слова, Аврора почувствовала гордость за свою сестру. Ведь Джулия была права - их завоеватель был откровенным чудовищем. Принцессе королевского дома Корновии не подобало выходить за такого.

Но то, что потом сказала мать, напомнило Авроре о горькой правде.

Я не позволю вам обвинять и позорить вашего отца, - твердо произнесла леди Корделия, забирая нож из рук дрожащей от ярости Джулии. - Он сделал все, что в его силах, для защиты своего народа. Он не может ответить отказом на требования Мэлгвина, так как это поставит под угрозу наши жизни.

Лицо королевы смягчилось. Она протянула руки и обняла Джулию:

Если бы только отец мог, он сделал бы все, чтобы защитить тебя, дитя мое, но твой отец - король, и он должен заботиться о своем народе. Ты же обязана подчиняться ему.

Аврора почувствовала, как сжалось ее сердце. Она быстро отвернулась, не в силах смотреть на слезы Джулии. Стремительно, и теперь уже окончательно, улетучилась ее надежда на то, что у отца был какой-то замысел, чтобы перехитрить Мэлгвина. Теперь стало очевидным, что ее старшую сестру заставят выйти замуж за Мэлгвина, и никому ничего уже не удастся изменить.

Покидая кухню, Аврора столкнулась со своей второй сестрой:

Карина, где ты была?

Я молилась. - Пальцы Карины мягко обхватили запястье Авроры. - С тобой все в порядке, малышка?

Справедливо или нет, но так устроен мир. Нам на роду написано выходить замуж за вождей-чужеземцев. И наша кровь - это материал, которым скрепляют дружественные отношения во имя будущей жизни Вирокониума.

Аврора заглянула в спокойные голубые глаза сестры:

Ты хочешь сказать, что тебе не страшно? А что, если Мэлгвин выберет тебя?

Карина кротко вздохнула:

Если по воле Господней я должна выйти за этого человека, то Господь же и поможет мне пережить это.

Аврора снова почувствовала, как ее начала переполнять ярость. Оказывается, никто и не собирается противостоять Мэлгвину. Это привело ее в бешенство:

Какое счастье, что я самая младшая, и поэтому вряд ли стану невестой. Я бы не смогла такое пережить.

Карина укоризненно покачала головой:

Пошли, Аврора, пора возвращаться во дворец, надо переодеться к празднеству.

Нет, - отрезала Аврора, отступая назад. - Я не собираюсь наряжаться, чтобы произвести впечатление на тирана. Возможно, всем вам просто хочется пресмыкаться перед Мэлгвином Великим. Я же этого делать не стану.

Аврора покинула Парадную залу и помчалась узкими римскими улочками. Она запыхалась, ей стало жарко. На окраине города она остановилась и задумчиво оглядела громоздящиеся развалины старинных бань, вырисовывавшиеся на фоне заходящего солнца. Наполовину разбитые и сильно потрескавшиеся сводчатые проходы и величавые колонны когда-то великолепного здания даже сегодня вызывали у Авроры чувство гордости. Сосредоточившись, она попыталась представить себе, как выглядел Вирокониум много лет назад, с ровно вымощенными, ухоженными улицами, каменными дворцами, наполненный красками и величием легионов.

Вздохнув, она продолжила путь. Дорогу ей преградила обветшалая крепостная стена. Приподняв юбку, она взобралась на нее и спрыгнула на другую сторону. Отсюда был хорошо виден отцовский дворец - его белые каменные стены и крыша из красной черепицы. Эта картина успокоила ее, вернула ей самообладание. Дворец был ее домом. Она помнила все запахи сада и парка, там ей был знаком каждый укромный уголок, она знала каждую лошадь в конюшне, а на псарне - каждую охотничью собаку.

Аврора зашагала по пыльной дороге и вскоре вошла в дворцовые ворота. Ускорив шаг, она пересекла вымощенный внутренний дворик. Она торопилась к своему лучшему другу, преданному хранителю девичьих тайн Маркусу. Он был рабом на отцовской конюшне. Ей не терпелось рассказать ему о вхождении в город валлийского войска. Подождав, пока глаза привыкнут к слабому свету внутри конюшни, она отправилась на поиски Маркуса. Пройдя мимо лошадей в стойлах, она скоро увидела его у сеновала. С безразличным видом он чинил какую-то упряжь. Белый толстый щенок, которого она подарила Маркусу этой весной, приветствуя ее, завилял хвостом и побежал навстречу. Маркус же, едва взглянув на нее, продолжал свае занятие. От такого безразличия она стала нервничать еще больше:

Разве ты не рад видеть меня? - произнесла она требовательным голосом. - Мэлгвин и его люди, наверное, уже разграбили город и убили всех его жителей. Ты же остаешься здесь и как ни в чем не бывало продолжаешь заниматься своими делами.

Ты забываешь, что я раб и не могу брать в руки оружие, - растягивая слова, проговорил Маркус. - Да и какая от меня польза, если бы я даже отправился в город? - Его серые глаза сузились. - Кроме того, я не думаю, что Константин примет бой.

Аврора с раздражением выпалила:

Так ты знал, что мой отец собирается сдаться?

Маркус пожал плечами:

Что же еще ему оставалось? Он бы все равно не выстоял против такого войска, как у Мэлгвина. Я предполагал, что Константин согласится на условия валлийца.

Аврора с горечью ответила:

Да, он поступил именно так. Мой отец согласился на все, что потребовал этот Дракон. В том числе и на то, что одна из его дочерей станет женой Мэлгвина.

В глазах Маркуса мелькнуло любопытство:

Это будет Джулия?

Аврора отвела глаза в сторону от его пытливого взгляда и сдержанно ответила:

Мэлгвин еще не сделал свой выбор. Это станет известно сегодня вечером после празднества.

Загорелая кожа Маркуса внезапно побледнела:

Он не должен выбрать тебя!

Маркус произнес эти слова с такой свирепостью, что Аврора почувствовала к нему жалость и сказала:

Вот уж маловероятно. По традиции, сперва выходит замуж первая дочь. Приданое Джулии и Карины гораздо больше моего. К тому же многие считают их более красивыми…

Аврора печально подумала о светловолосых красавицах-сестрах и их изысканных манерах. Рядом с ними она всегда чувствовала себя неуклюжей дурнушкой.

Маркус презрительно фыркнул:

Я рад, что в этом случае большинство мужчин просто слепы и не могут оценить настоящую красоту! - Он заглянул в глаза Авроры, и на лице его появилась обожающая улыбка: - Эх, если бы мне дали возможность выбирать! Я бы не сомневался, кого назвать самой красивой.

Аврора рассеянно улыбнулась. Мысли ее были далеко. Она все еще пыталась найти средство, как разрушить планы Мэлгвина. Хорошо, если бы Маркус стал ее союзником.

Не важно, кто станет невестой, - твердо произнесла она. - Мы должны что-то придумать, чтобы помешать этому постыдному браку!

Каким это образом? Ведь твой отец уже дал свое согласие…

Он может изменить решение!

А что будет потом? Вспомни: враг уже в городе.

Вот если бы Мэлгвина отравили во время пира…

В глазах Маркуса промелькнул ужас:

Уничтожить одного из своих гостей! Твой отец никогда не согласится с таким заговором, это было бы бесчестно! Но если бы он и пошел на такое вероломство, это не принесло бы успеха. В ответ люди Мэлгвина скорее всего перебили бы всех вас.

Риль тяжело вздохнула и с удрученным видом уставилась в окно. Оттуда доносились взрывы смеха, чьи-то, претендующие на песню, вопли, бренчание гитары, звуки откупориваемых бутылок игристого вина. Седьмой курс с шумом отмечал окончание Академии и сдачу последнего экзамена. Завтра они все разъедутся по практикам, и наступит долгожданная тишина и спокойствие. Но это будет только завтра. А ей сегодня позарез нужно попасть в северное крыло мужского корпуса общежития. Жерах достал самозапоминающие листы с лекциями по завтрашнему зачёту и, протянув дружескую руку помощи, предложил прочитать их вместе. Упустить такой шанс она не могла. Уж больно въедлив был господин Рачестэр, принимая зачёт по своёму предмету. Дотошен до каждой мелочи. И надо же быть такой "счастливицей": первый в своей жизни зачёт сдавать этому педанту. Опозорить честь семьи и завалить начало сессии, чтобы потом выслушивать причитания матушки и нравоучения старшего брата-отличника - нет, увольте, уж лучше она рискнет сегодня добраться до Жераха.

"Может, на спине цифру "один" нарисовать?" - с раздражением подумала девушка. Первый курс выпускники старались особо не задевать. По причине того, что мелюзге, как их презрительно называли, запрещалось применять магию. Первый курс только начинал изучение методов контроля собственных сил и пока лишь в теории. К практике они должны были перейти на втором курсе.

Лет двадцать назад у Академии было восемь башен, теперь осталось семь. Группа старших выловила первокурсника около восьмой башни и решила немного позабавиться с мелюзгой. То ли шутка показалась тому не слишком забавной, то ли у юноши оказался взрывной характер, но он решился преступить строжайший запрет Академии и применил старое семейное заклинание, изученное им ради забавы ещё в детские годы. Естественно, юное дарование не справилось с потоками силы, и на одну башню у Академии стало меньше. Группе шутников пришлось срочно пересдавать уже на практике экзамен по магической защите. Недоучку успел прикрыть дежурный маг, и, по счастью, никто не пострадал, кроме башни, конечно же. Её, надо сказать, восстанавливать не стали. Она и сейчас стоит, как почёрневший полуразрушенный зуб, словно в назидание сладкоежкам. С тех пор выпускники первокурсников особо не задевали, да те и сами старались в этот день не высовываться и сидели тихо по норкам, как мыши.

Но Риль придется рискнуть. В любое другое время она бы встретились с Жерахом, как обычно, в условленном месте, но сейчас это слишком рискованно. Застуканная в парке парочка - прекрасный повод для какой-нибудь шутки. Придется ей топать к другу самой. Выносить запрещённые листы из общежития - ещё больший риск.

От рисования на спине единицы девушка отказалась. Одежду жалко, да и фосфоресцирующей краски у неё нет, а все остальное в потёмках бессмысленно. Лучше она оденет свой тёмно-серый плащ. Помнится, как долго она расстраивалась из-за его серой окраски, зато теперь его незаметность будет на руку. Жаль, что сегодня на улице не по-весеннему душно и влажно, словно перед грозой. Хотя, гроза была бы кстати. Хороший дождик разогнал бы по углам этих шутников. А так придется одеть под толстый плащ тоненькую тунику, с коротким рукавом. Длина у неё, правда, чуть выше колена, но сойдет. Не до приличий, когда двойка маячит в зачётке. На ноги - старые, но удобные сандалии. Они не подведут, если придется спасаться бегством. Теперь стоит прикинуть, как безопаснее пробраться к Жераху. Лучше всего рвануть мимо чёрной развалины, а затем через парк. Вроде в том районе пока тихо. Можно рискнуть. Самое опасное место - открытый со всех сторон мост через пруд, но пробираться сквозь заросли колючей агги, которой зарос берег пруда, желания не было.

Тянуть дальше не стоит. Иначе она вообще не рискнет выйти из комнаты. Братец, конечно, её затею не одобрил бы. Как же, он у нас безукоризненный студент. Риль так и представила, как Коррин с огорчённым видом качает головой, выговаривая нудным тоном длинные нравоучения. На самом деле Риль звали Эрилиэлла, но без запинки её имя могли выговорить немногие - дорогая матушка с не менее дорогим братцем, да привыкшие к причудливым именам студентов преподаватели Академии. Все остальные звали её Эриль или Риль или "Ри-и-иля-я-я, иди сюда. Признавайся, негодница, это ты у отца шар вероятностей без спросу стащила? Опять с девчонками женихов там себе выискивали?" Вот полгода дома не была, а до сих пор тот позорный случай забыть не может. Риль решительно вышла в полумрак коридора и так же решительно, но тихо прикрыла за собой дверь. Всё. Да поможет ей Создатель.

Выбор маршрута мимо разрушенной башни оказался удачным. Там и правда никого не было. Место слишком жутковатое для разгульных вечеринок, и девушка, спокойно миновав мрачные развалины, вошла в парк. Пройдя под вековыми исполинами и срезав путь через поляну, она замерла, не решаясь ступить на полотно моста. Вокруг было тихо. Но там, на мосту, она будет на виду у всех и абсолютно беззащитна. Ажурный арочный мост делил гладь пруда на две равные части. В каждой из них царила своя хозяйка. В левой части над водой возвышалась женская фигура из белого мрамора. Укутанная в длинную тунику, она одной рукой прикрывала себе глаза, а вторую бессильно опустила вниз. Надпись на статуе гласила: "Судьба - слепа". Студенты меж собой называли её госпожа Случайность. Особо её недолюбливали нерадивые студенты, обвиняя во всех своих бедах. Центр правой части пруда занимала женщина в коротком платье, чью фигуру изваяли из розового мрамора. Она застыла, протянув обе руки к небесам, а в широко раскрытых глазах читалась мольба. Надпись гласила: "Не сдавайся! Утративший надежду - погибнет".

"Надежда мне сейчас не помешает, вместе с толикой удачи", - подумала Риль и вступила чуть дрожащей ногой на мост. Дальше пошла уверенней. Но на середине моста Надежда, видимо, отвлеклась по своим надеждинским делам, и в дело вступила её коварная сестрица, госпожа Случайность.

Воздушный поток подхватил девушку, поднял над мостом и с силой швырнул в воду. Плащ тут же намок и тяжёлой гирей потянул её ко дну. Риль забарахталась, пытаясь справиться с застёжкой. Как назло, та размокла и никак не хотела поддаваться. Девушка уже почти опустилась на дно, когда там, под ней, начала раскручиваться воронка перемещения. "Мамочка, - мысленно простонала девушка, - да за что мне всё это!"

Эти идиоты и вектора настраивать как следует не умеют. Выбросит её неизвестно где, и как ей домой возвращаться? Придётся у братца помощи просить, а это значит, накрылась её подготовка к зачету, да ещё и головомойки дома не избежать. Хорошо, если на сам зачёт не опоздает! Да, ... просто замечательно подготовилась!

Застёжка наконец поддалась, и плащ тяжелым камнем ухнул прямо в воронку. "Чтоб ты подавилась, зараза, а ещё лучше твой хозяин", - пожелала воронке девушка и попыталась рвануть в сторону, но хищница уже зацепила свою жертву и медленно втянула Риль внутрь водоворота.

С другой стороны портала на удивление мало что изменилось. Вода осталась водой, правда, теперь она стала прохладней, да и пространство вокруг значительно расширилось. Явно не в лужу её выкинуло. Воздух в легких стремительно заканчивался, и девушка решила ради разнообразия поплыть не вниз, а вверх. Заодно и осмотреться не мешало бы. Её, на первый взгляд, мощные гребки были всё-таки слабыми и поверхность приближалась медленно. В лёгких уже горело от недостатка воздуха, когда девушка вынырнула из воды. Прилетевшая в лицо волна залепила глаза, нос и уши. Вода попала в рот и неожиданно оказалась горькой и солёной. Девушка закашлялась. "Мамочка, верни меня обратно!" - взмолилась Риль, когда очередная волна подняла её на свой пенистый гребень, и она смогла оглядеться. Худший кошмар предстал перед её отчаянным взором. Огромное чёрное варево плескалось, пузырилось, перекатывая тонны воды. Сверху завывала воздушная поварёшка, не давая волнам ни минуты покоя. И в центре всего этого котла болталась крошечная человеческая фигура. "Всё, конец!" - пришла отстранённо спокойная мысль.

Руки ещё продолжали автоматически выгребать из-под очередной волны, а в голове уже роились образы её собственных похорон. Одетая в чёрные цвета Академия, рыдающие сокурсники, суровые лица преподавателей, убитые горем родные. И она, красивая, в своём любимом жёлто-красном платье, а вокруг всё усыпано желтыми лилиями и красными розами. "Красота! Тьфу, вода, какая солёная. Так и норовит в рот попасть. Нет..., говорят, утопленники под водой раздуваются, как жабы. Я же тогда точно в своё платье не влезу. А в чём попало хоронить себя не дам". Эта мысль так прочно засела у неё в голове, что даже придала сил. Особо яркая вспышка молнии высветила тёмный силуэт, лениво дрейфующий вдали. Риль не поверила своим глазам. Ура! Похороны утопленницы отменяются. Осталось набраться сил и догнать это плавающее корыто.

Ещё не доплыв до судна, девушка стала испытывать нехорошие предчувствия. Вид у вырастающей из воды деревянной махины корабля был завораживающим и странным. В мертвенно-голубых отблесках молний он казался вышедшей из глубин веков легендой, почти нереальным в своём существовании здесь, посреди бури. Голые мачты одиноко тянулись в небо, лишённые своих парусов. Растопырив лишь одно крыло, на носу восседала жуткая страхолюдина, способная одним своим видом отпугнуть незваных гостей. Облупленные борта давно нуждались в покраске, а днище стало домом для многочисленных морских обитателей.

Риль вцепилась в деревянную обшивку корабля мёртвой хваткой. Ей нужен небольшой отдых, а потом она поплывет к носу корабля и попробует взобраться наверх по якорной цепи. Где-то она видала на картинке, что у кораблей должна быть цепь с якорем. Пальцы занемели, и ей пришлось отцепиться от судна. Стиснув зубы от напряжения, она поплыла вперед, стремясь как можно быстрее добраться до носа корабля. На полдороге что-то больно стукнуло её по руке, потом по голове. Риль инстинктивно вцепилась в это нечто. Под рукой оказалась верёвка с перекладиной. "Ура! Лестница!" - возликовала девушка. Неужели ей повезло?! Собрав в кулак всю волю и запихнув туда же остатки сил, она поползла наверх.

Ветер нещадно теребил верёвочную лестницу, и Риль при каждом порыве больно прикладывалась к обшивке корабля. Дерево, злобно ощерившись занозами, щедро втыкало их в тело незваной гостьи. Девушка шипела, ругалась, стонала, но упрямо ползла наверх. Наконец, над головой показался борт корабля. Риль аккуратно перелезла через него и присела на палубу. Та была удивительно пустынной - ни души, а ведь шторм в самом разгаре. Нос в очередной раз задрался на высоченную волну и стремительно ухнул вниз. Всем, похоже, наплевать на непогоду. Странный какой-то корабль попался!

Риль повела носом, вдыхая корабельные запахи. Всё страннее и страннее. Пахло морем, но не людьми. Не чувствовалось в воздухе ни запаха приготовленной пищи, ни наловленной рыбы, ни надраенной с мылом палубой. Риль похолодела. Нет, замерзла она давно, всё-таки температура воды была не слишком комфортной для купания, но сейчас холод ледяными иглами добрался до сердца. Что-то ей не очень хочется идти искать хозяев этого ужастика посреди ночи. Лучше она переждёт темноту где-нибудь в укромном уголке, вот хотя бы среди этих бочек, а с утреца, по солнышку, не так страшно будет обследовать корабль.

С этими благоразумными мыслями Риль почти ползком добралась до бочек, мышкой проскользнула в щель и забилась туда, пытаясь не слишком громко стучать зубами от холода. Сон не шёл. Она сидела, сжавшись в комочек, прислушиваясь к яростному плеску волн за бортом и дикому завыванию ветра. Буря только начинала расходиться, стремясь добраться до палубы наглого кораблика и проверить - нет ли там кого живого. И вот уже солёные брызги волн долетают до девушки, смешиваясь с текущими по щекам слезами.

Неожиданно ветер стих. Так бывает, когда буря, словно утомившись, отправляется на отдых, чтобы набрать силу перед очередной атакой. И нет ничего более завораживающего, чем это мнимое спокойствие, когда всё замирает, в ожидании новых яростных ударов стихии. Но палуба внезапно оживает. Дробный стук каблуков раздаётся рядом с затаившейся гостьей. Кто-то невидимый торопливо проходит мимо. Риль не выдержав, тихонько выглянула из своего убежища и не поверила своим глазам - по палубе, на высоте чуть больше метра, по воздуху плыл фонарь. Вот он замер в воздухе, дернулся и развернулся к левому борту, как будто его держала невидимая рука. В этот момент вспышка молнии озарила корабль, и девушка замерла от ужаса - палуба была пуста. Одинокий фонарь висел в воздухе, но его хозяина нигде не наблюдалась.

Знатная сегодня погодка, - сквозь скрип снастей донесся до девушки чей-то голос. Она в испуге забилась обратно в свою нору.

Да уж, разгулялась буря не на шутку. Эх, люблю я, когда палуба под ногами ходуном ходит, прям живым себя ощущаешь, как в старые добрые времена.

Ты поэтому со своим фонарем всё таскаешься? Ностальгируешь, старый хрыч?

Как будто ты не вспоминаешь себя живым? Все мы такие, ностальгирующие. Мне вон сегодня человеческим духом пахнуло, во-о-он у тех бочек.

Это твой маразм там пахнет. Небось, опять девчонку вспоминал?

Вспоминал. Отчего же приятное-то не вспомнить. Хороша была. Что и говорить. Тело беленькое, мясо мягонькое и вку-у-у-усное, наверное. Жаль, пришлось её Бледнолицему отдать.

Ну, у него в Терлистагах тоже не сахар. Долго она там не протянет. Из его подземелий ещё никто живым не вышел.

Так-то оно так, - вздохнул невидимый собеседник, - пошли, что ли, в картишки перекинемся, а то гляди, как море беснуется. Палубу точно зальёт, а мокнуть мне что-то не хочется.

На палубе раздались шаги, которые к облегчению девушки, затихли на другой стороне судна. Там заскрипела давно не смазанная дверь, гулко хлопнула, и наступила тишина. Вдалеке бесновалась буря, собираясь с силами ударить по кораблю. Риль сидела, превратившись в ледяную статую. Только звук гулко бьющегося сердца говорил, что она жива и не превратилась в одну из неупокоенных душ, которым, оказывается, и принадлежит это плавучие корыто. "Ну всё, если вернусь, лично того шутника, что меня сюда забросил, освежую. И никто меня не остановит!"