Адаптированные аудиокниги на английском языке. О

The Last Leaf by O" Henry - The story I admire most of all / "Последний лист" О"Генри - Мое любимое произведение

All people have a writer whose works they like to read most of all. My favourite writer is O’ Henry (William Sidney Porter). He lived and worked in the USA and had a very interesting biography. On the whole O’ Henry wrote 287 short stories filled with thin humour (1) and vivid description of human nature.
The short story I admire most of all is called The Last Leaf . The action of it takes place in a cheap hotel somewhere in the US. Two girls, one of whom develops tuberculosis (2) , come to live in that hotel. They are very poor, don’t have enough food to support their living and, consequently (3) , there are almost no chances for the sick girl to recover. She is getting worse and worse from day to day. Through the window of her room she sees ivy (4) that is losing its leaves one by one. She says that when the last leaf falls down on the ground she will die.
One evening when the weather is particularly nasty, only one leaf is left on the ivy. It seems that the wind may take it every moment. The girl is waiting for her close death. On this point the plot of the story takes an unexpected turning. An unfortunate artist rents a room in the same hotel. The friend of the dying girl comes to him, tells the story and asks to paint a leaf of the ivy as true to life as he can. A sincere request of the girl touches the artist’s soul. He paints the leaf with real devotion and places it on the branch of the ivy already leafless. When the morning comes, the girl opens her eyes to see that the leaf is still there and realizes that she is alive. She is confident that if the leaf managed to stay on the ivy in such a devastating (5) storm, she would live, too. At this moment the news comes that the artist who has painted the leaf is dead. It is his first and the last masterpiece, into which he has put all his strength and creative power. This is the end of the story.
I think that the short story The Last Leaf is really captivating and educational. It teaches us to be merciful and kind to each other and, most of all, never to lose faith.
I really enjoy reading short stories by O’ Henry, S. Maugham and A. P. Chekhov. If you want to enrich your emotional world and understand human behaviour better, certainly read the works of these short story masters.

Все люди имеют автора, произведения которого они читают с большим удовольствием. Мой любимый автор Генри (Уильям Сидни Портер). Он жил и работал в США и имел очень интересную биографию. В целом Генри написал 287 рассказов, которые наполнены тонким юмором и в которых автор ярко описывает человеческую природу.
Рассказ, что нравится мне больше всего, называется "Последний лист". Действие в нем происходит в дешевом отеле примерно в Соединенных Штатах. Двое девушек, одна из которых болеет туберкулезом, поселяются в этом отеле. Они очень бедные, плохо питаются, и, как следствие, у больной девушки почти нет шансов выздороветь. С каждым днем ей становится все хуже и хуже. Через окно своей комнаты она видит плющ, из которого один за одним опадают листья. Она говорит, что когда последний листок упадет на землю, она умрет.
Однажды вечером, когда на улице была непогода, на плюще остался лишь один листок. Кажется, что ветер ежесекундно может сорвать его. Девушка ждет на близкую смерть. В этот момент сюжет рассказа неожиданно вступает неожиданного поворота. Неудачливый художник тоже снимает номер в этом отеле. Подруга девушки, что умирает, приходит к нему, рассказывает ее историю и просит нарисовать листок плюща так правдоподобно, как только он сможет. Искреннее просьбе девушки находит отклик в душе художника. Он рисует листок с настоящей самоотдачей и прикрепляет его к ветви плюща, с которой уже опали все листья. Утром девушка открывает глаза и видит, что листок все еще там, и она понимает, что жива. Она уверена, что если листок смог удержаться на ветке в такой губительный шторм, то она сможет выжить также. В это время приходит новость, что художник, который нарисовал листок, мертв. Это был его первый и последний шедевр, в который он вложил всю свою силу и творческое вдохновение. На этом история заканчивается. Я думаю, что рассказ "Последний лист" действительно увлекательное и поучительное. Оно учит нас быть милосердными и добрыми друг к другу и прежде всего никогда не терять веры.
Я получаю настоящее удовольствие, читая рассказ О"Генри, С. Моэма, А. Чехова. Если вы хотите обогатить свой эмоциональный мир и лучше понять мотивы человеческого поведения, обязательно прочитайте произведения этих мастеров коротких рассказов.

Vocabulary

humour ["hjuːmə] - юмор
tuberculosis - туберкулез
consequently ["kɔn(t)sɪkwəntlɪ] - в следствие
ivy ["aɪvɪ] - плющ
devastating ["devəsteɪtɪŋ] - губительный

Questions

1. Who is your favourite American or English writer?
2. What is your favourite book or short story written by this writer?
3. Have you read the short story by O’ Henry The Last Leaf in the original?
4. Why is The Last Leaf really captivating and educational?
5. What does this story teach us?

The last leaf (by O. Henry)

At the top of an old brick house in New York two young painters Sue and Johnsy had their studio. They had met in a cheap restaurant and soon discovered that though their characters differed, their views on life and art were the same. Some time later they found a room that was suitable for a studio and began to live even more economically than before.
That was in May. In November a cold, unseen stranger, whom the doctors called Pneumonia, went from place to place in the district where they lived, touching people here and there with his icy fingers. Mr Pneumonia was not what you would call a kind old gentleman. It was hardly fair of him to pick out a little woman like Johnsy who was obviously unfit to stand the strain of the suffering, but he did, and she lay on her narrow bed, with no strength to move, looking at the next brick house.
After examining Johnsy one morning the doctor called Sue out of the room and gave her a prescription, saying: "I don"t want to frighten you, but at present she has one chance in, let us say, ten, and that chance is for her to want to live. But your little lady has made up her mind that she isn"t going to get well, and if a patient loses interest in life, it takes away 50 per cent from the power of medicine. If you could somehow get her to ask one question about the new winter styles in hats, I would promise you a one-in-five chance for her."
After the doctor had gone, Sue went out into the hall and cried. As soon as she could manage to check her tears, she walked gaily back into the room, whistling a merry tune. Johnsy lay with her eyes towards the window. Thinking that Johnsy was asleep, Sue stopped whistling. She arranged her drawing board and began working. Soon she heard a low sound, several time repeated. She went quickly to the bedside. Johnsy"s eyes were wide open. She was looking out of the window and counting - counting backward. "Twelve," she said, and a little later, "eleven;" then "ten" and "nine", and then "eight" and "seven" almost together.
Sue looked out of the window. What was there to count? There was only the blank side of the brick house twenty feet away. An old grape-vine climbed half way up the brick wall The cold autumn winds had blown off its leaves until it was almost bare.
"What is it, dear?" asked Sue.
"Six," said Johnsy almost in a whisper. "They"re falling faster now, I can hardly keep up with them. There goes another one. There are only five left now."
"Five what, darling? Tell me."
"Leaves. On the grape-vine. When the last one goes, I must go, too. I"ve known that for three days. Didn"t the doctor tell you?"
"How can the doctor have told me this nonsense?" Sue said, trying to control her voice. "He told me this morning your chances were ten to one. Anyhow, let me finish my drawing so that I can sell it and buy some port wine for you."
"You needn"t buy any more wine," said Johnsy with her eyes still on the window. "There goes another. That leaves just four. I want to see the last one fall before it gets dark. Then I"ll go, too."
"Johnsy, dear," said Sue, bending over her. "I must go and call Behrman to be my model. Will you promise me to keep your eyes closed and not look at those leaves until I come back? I"ll be back in a minute."
"Tell me when I may open my eyes," Johnsy said, "because I want to see the last one fall. I"m tired of waiting. I want to go sailing down like one of those poor tired leaves."
Old Behrman was a painter who lived on the ground floor below them. He was past sixty and had been a painter for forty years, but he hadn"t achieved anything in art. However, he wasn"t disappointed, and hoped he would some day paint a masterpiece. Meantime he earned his living by doing various jobs, often serving as a model to those young painters who could not pay the price of a professional. He sincerely thought it his duty to protect the two girls upstairs.
Sue found Behrman in his poorly-lighted room and told him of Johnsy"s fancy, and that she didn"t know how to handle the situation.
"I can"t keep her from looking at those leaves! I just can"t!" she cried out. "And I can"t draw the curtains in the daytime. I need the light for my work!"
"What!" the old man shouted. "Why do you allow such silly ideas to come into her head? No, I won"t pose for you! Oh, that poor little Miss Johnsy!"
"Very well, Mr Behrman," Sue said, "If you don"t want to pose for me, you needn"t. I wish I hadn"t asked you. But I think you"re a nasty old - old - " And she walked towards the door with her chin in the air.
"Who said I wouldn"t pose?" shouted Behrman. "I"m coming with you. This isn"t a place for Miss Johnsy to be ill in! Some day I"ll paint a masterpiece, and we"ll all go away!"
Johnsy was asleep when they went upstairs. Sue and Behrman looked out of the window at the grape-vine. Then they looked at each other without speaking. A cold rain was falling, mixed with snow. They started working...

The last leaf (by O. Henry) At the top of an old brick house in New York two young painters Sue and Johnsy had their studio. They had met in a cheap restaurant and soon discovered that though their characters differed, their views on life and art were the same. Some time later they found a room that was suitable for a studio and began to live even more economically than before. That was in May. In November a cold, unseen stranger, whom the doctors called Pneumonia, went from place to place in the district where they lived, touching people here and there with his icy fingers. Mr Pneumonia was not what you would call a kind old gentleman. It was hardly fair of him to pick out a little woman like Johnsy who was obviously unfit to stand the strain of the suffering, but he did, and she lay on her narrow bed, with no strength to move, looking at the next brick house. After examining Johnsy one morning the doctor called Sue out of the room and gave her a prescription, saying: "I don"t want to frighten you, but at present she has one chance in, let us say, ten, and that chance is for her to want to live. But your little lady has made up her mind that she isn"t going to get well, and if a patient loses interest in life, it takes away 50 per cent from the power of medicine. If you could somehow get her to ask one question about the new winter styles in hats, I would promise you a one-in-five chance for her." After the doctor had gone, Sue went out into the hall and cried. As soon as she could manage to check her tears, she walked gaily back into the room, whistling a merry tune. Johnsy lay with her eyes towards the window. Thinking that Johnsy was asleep, Sue stopped whistling. She arranged her drawing board and began working. Soon she heard a low sound, several time repeated. She went quickly to the bedside. Johnsy"s eyes were wide open. She was looking out of the window and counting - counting backward. "Twelve," she said, and a little later, "eleven;" then "ten" and "nine", and then "eight" and "seven" almost together. Sue looked out of the window. What was there to count? There was only the blank side of the brick house twenty feet away. An old grape-vine climbed half way up the brick wall The cold autumn winds had blown off its leaves until it was almost bare. "What is it, dear?" asked Sue. "Six," said Johnsy almost in a whisper. "They"re falling faster now, I can hardly keep up with them. There goes another one. There are only five left now." "Five what, darling? Tell me." "Leaves. On the grape-vine. When the last one goes, I must go, too. I"ve known that for three days. Didn"t the doctor tell you?" "How can the doctor have told me this nonsense?" Sue said, trying to control her voice. "He told me this morning your chances were ten to one. Anyhow, let me finish my drawing so that I can sell it and buy some port wine for you." "You needn"t buy any more wine," said Johnsy with her eyes still on the window. "There goes another. That leaves just four. I want to see the last one fall before it gets dark. Then I"ll go, too." "Johnsy, dear," said Sue, bending over her. "I must go and call Behrman to be my model. Will you promise me to keep your eyes closed and not look at those leaves until I come back? I"ll be back in a minute." "Tell me when I may open my eyes," Johnsy said, "because I want to see the last one fall. I"m tired of waiting. I want to go sailing down like one of those poor tired leaves." Old Behrman was a painter who lived on the ground floor below them. He was past sixty and had been a painter for forty years, but he hadn"t achieved anything in art. However, he wasn"t disappointed, and hoped he would some day paint a masterpiece. Meantime he earned his living by doing various jobs, often serving as a model to those young painters who could not pay the price of a professional. He sincerely thought it his duty to protect the two girls upstairs. Sue found Behrman in his poorly-lighted room and told him of Johnsy"s fancy, and that she didn"t know how to handle the situation. "I can"t keep her from looking at those leaves! I just can"t!" she cried out. "And I can"t draw the curtains in the daytime. I need the light for my work!" "What!" the old man shouted. "Why do you allow such silly ideas to come into her head? No, I won"t pose for you! Oh, that poor little Miss Johnsy!" "Very well, Mr Behrman," Sue said, "If you don"t want to pose for me, you needn"t. I wish I hadn"t asked you. But I think you"re a nasty old - old - " And she walked towards the door with her chin in the air. "Who said I wouldn"t pose?" shouted Behrman. "I"m coming with you. This isn"t a place for Miss Johnsy to be ill in! Some day I"ll paint a masterpiece, and we"ll all go away!" Johnsy was asleep when they went upstairs. Sue and Behrman looked out of the window at the grape-vine. Then they looked at each other without speaking. A cold rain was falling, mixed with snow. They started working...

0 /5000

Определить язык Клингонский (pIqaD) азербайджанский албанский английский арабский армянский африкаанс баскский белорусский бенгальский болгарский боснийский валлийский венгерский вьетнамский галисийский греческий грузинский гуджарати датский зулу иврит игбо идиш индонезийский ирландский исландский испанский итальянский йоруба казахский каннада каталанский китайский китайский традиционный корейский креольский (Гаити) кхмерский лаосский латынь латышский литовский македонский малагасийский малайский малайялам мальтийский маори маратхи монгольский немецкий непали нидерландский норвежский панджаби персидский польский португальский румынский русский себуанский сербский сесото словацкий словенский суахили суданский тагальский тайский тамильский телугу турецкий узбекский украинский урду финский французский хауса хинди хмонг хорватский чева чешский шведский эсперанто эстонский яванский японский Клингонский (pIqaD) азербайджанский албанский английский арабский армянский африкаанс баскский белорусский бенгальский болгарский боснийский валлийский венгерский вьетнамский галисийский греческий грузинский гуджарати датский зулу иврит игбо идиш индонезийский ирландский исландский испанский итальянский йоруба казахский каннада каталанский китайский китайский традиционный корейский креольский (Гаити) кхмерский лаосский латынь латышский литовский македонский малагасийский малайский малайялам мальтийский маори маратхи монгольский немецкий непали нидерландский норвежский панджаби персидский польский португальский румынский русский себуанский сербский сесото словацкий словенский суахили суданский тагальский тайский тамильский телугу турецкий узбекский украинский урду финский французский хауса хинди хмонг хорватский чева чешский шведский эсперанто эстонский яванский японский Источник: Цель:

Последний лист (по о. Генри)В верхней части Старый кирпичный дом в Нью-Йорке два молодых художников Сью и Johnsy имели их студии. Они встретились в кабачок и вскоре обнаружил, что, хотя их символы различаются, их взгляды на жизнь и искусство были те же. Спустя некоторое время они нашли комнату которая подходила для студию и начал жить даже более экономично, чем раньше.Это было в мае. В ноябре холодной, невидимого незнакомец, которого врачи называют пневмонии, пошел с места на место в районе, где они жили, трогательно людей здесь и там с его Ледяные пальцы. Г-н пневмонии была не то, что вы могли бы назвать добрый старый джентльмен. Это был едва ли ярмарка ему выбрать мало женщина, как Johnsy, который был явно непригодны, стоять штамм страдания, но он сделал, и она лежала на ее узкие кровати, с нет силы, чтобы двигаться, глядя на следующей кирпичный дом.После изучения Johnsy однажды утром врач называется Сью из комнаты и дал ей рецепт, сказав: «я не хочу вас пугать, но в настоящее время она имеет один шанс в, давайте скажем, десять, и это шанс для ее хотят жить. Но ваша маленькая леди сделал ее ум, что она не собирается получить хорошо, и если пациент теряет интерес к жизни, она отнимает 50 процентов от власти медицины. Если вы каким-то образом смогли получить ее, чтобы задать один вопрос о новых зимних Стили в шляпы, я бы обещаю вам один из пяти шанс для нее.»После того, как доктор ушел, Сью вышел в зал и плакал. Как только она может управлять проверить ее слезы, она шла весело обратно в комнату, насвистывая веселые мелодии. Johnsy лежит ее глаза в сторону окна. Думая, что Johnsy спал, Сью остановился свист. Она организована ее чертежной доске и начал работать. Вскоре она услышала низкий звук, повторяется несколько раз. Она быстро пошла в постели. Johnsy в глаза были широко открыты. Она смотрит в окно и подсчета голосов - подсчет обратной. «Двенадцать», она говорит и немного позже, «одиннадцать;» затем «десять» и «девять», затем «восемь» и «семерка» почти вместе.Сью выглянул в окно. Что там было рассчитывать? Там был только пустую сторону кирпичный дом двадцать метров. Старый виноград виноград поднялись на полпути вверх в кирпичной стене, которую холодных осенних ветров сдувается его листья, до тех пор, пока она была почти голые.«Что это, дорогая?» спросил Сью.«Шесть», сказал Johnsy, почти шепотом. «Они падают быстрее, сейчас, я вряд ли может идти в ногу с ними. Там идет еще один. Осталось только пять теперь.»«Пять какие, дорогая? Скажи мне".«Листья. На виноград виноград. Когда последний выходит, я должен идти, тоже. Известно, что в течение трех дней. Не доктор рассказать вам?»«Как может врач сказал мне этот бред?» Сью сказала, пытаясь контролировать ее голос. «Он сказал мне сегодня утром, что ваши шансы были десять к одному. Во всяком случае, позвольте мне закончить мой рисунок, так что я могу ее продать и купить некоторые порт вино для вас.»«Вам не нужно покупать любой больше вина,» сказал Johnsy с ее глаза по-прежнему на окне. «Там идет другой. Это оставляет только четыре. Я хочу, чтобы увидеть последний падения, прежде чем она темнеет. Тогда я пойду, слишком.»«Johnsy, дорогая,» сказал Сью, склонившись над ней. «Я должен идти и вызвать Behrman быть моей модели. Вам обещают мне держать глаза закрытыми и не смотреть на тех, кто покидает до тех пор, пока я вернулся? Я вернусь в минуту.»«Скажи мне, когда я может открыть глаза,» сказал Johnsy, "потому что я хочу, чтобы увидеть последний падения. Я устал от ожидания. Я хочу пойти плавание вниз как один из этих бедных усталые листья".Старые Behrman был художник, который жил на первом этаже под ними. Он был в прошлом шестьдесят и художник уже сорок лет, но он не добился ничего в искусстве. Однако он не был разочарован и надеется, что он будет когда-нибудь покрасить шедевр. Тем временем он заработал его жизни, делая различные рабочие места, часто служит моделью для тех молодых художников, которые не могут платить цену профессионала. Он искренне считает своим долгом защищать две девушки наверху.Сью нашли Behrman в его комнате, слабо освещенные и сказал ему Johnsy в фантазии, и что она не знает, как справиться с ситуацией.«Я не могу держать ее от глядя на эти листья! Я просто не могу!» она кричала. «И я не могу нарисовать шторы в дневное время. Мне нужен свет для моей работы!»«Что!» закричал старик. «Почему вы позволяете такие глупые идеи прийти в голову? Нет, я не представляют для вас! Ах, что бедные маленькие Мисс Johnsy!»«Ну, Мистер Behrman,» Сью говорит, «если вы не хотите, чтобы позировать для меня, вам не нужно. Я желаю что я не просил вас. Но я думаю, что вы противный старый-старый - «и она шла к двери с подбородком в воздухе.Кто сказал, что я бы не ставят?» кричал Behrman. «Я иду с вами. Это не место для Мисс Johnsy болеть в! Однажды я буду покрасить шедевр, и мы все будем идти прочь!»Johnsy спал, когда они пошли наверх. Сью и Behrman выглянул в окно на виноград виноград. Затем они смотрели друг на друга не говоря. Холодный дождь падал, смешанного с снегом. Они начал работать...

Последний лист (О. Генри) В верхней части старого кирпичного дома в Нью - Йорке два молодых художников Сью и Джонси имели свою студию. Они встретились в недорогом ресторане и вскоре обнаружил, что, хотя их персонажи отличались, их взгляды на жизнь и искусство были одинаковыми. Через некоторое время они нашли комнату, которая подходит для студии и стал жить еще более экономично, чем раньше. Это было в мае. В ноябре холодный, невидимый незнакомец, которого врачи называют пневмонию, переходили с места на место в районе, где они жили, касаясь людей здесь и там с его ледяными пальцами. Г - н Пневмония не то, что вы могли бы назвать добрый старый джентльмен. Вряд ли это было справедливо его, чтобы выбрать маленькую женщину, как Джонси, который был явно непригодной, чтобы выдержать нагрузку страданий, но он сделал, и она лежала на узкой кровати, не имея сил двигаться, глядя на следующей кирпичного дома. После изучения Джонси однажды утром доктор вызвал Сью из комнаты и дал ей рецепт, сказав: "Я не хочу вас пугать, но в настоящее время у нее есть один шанс, скажем, десять, и этот шанс для нее, чтобы хотеть жить. Но ваша маленькая леди, пораскинув мозгами, что она не собирается, чтобы получить хорошо, и если пациент теряет интерес к жизни, она отнимает 50 процентов от силы медицины. Если вы может каким - то образом заставить ее задать один вопрос о новых стилях зимой в шапках, я обещаю вам шанс один к пяти для нее. " После того, как доктор ушел, Сью вышла в коридор и крикнул. Как только она могла управлять, чтобы проверить ее слезы, она прошла весело обратно в комнату, насвистывая веселую мелодию. Джонси лежала с глазами к окну. Думая, что Джонси спит, Сью перестал свистеть. Она оправила чертежной доске и начал работать. Вскоре она услышала низкий звук, повторил несколько раз. Она быстро подошла к постели больного. Глаза Джонси были широко открыты. Она смотрела из окна и подсчета голосов - Подсчет в обратном направлении. "Двенадцать" , сказала она, и чуть позже, "одиннадцать"; затем "десять" и "девять", а затем "восемь" и "семь" почти вместе. Сью посмотрела в окно. Что там было считать? Был только пустая часть кирпичного дома в двадцати футах. Старая виноградная лоза взобрался на полпути вверх по кирпичной стене Осенние ветры холод сдуло его листья, пока она не была почти голой. " В чем дело, дорогая?" спросила Сью. "Шесть" , сказал Джонси почти шепотом. "Они падают быстрее, я с трудом могу идти в ногу с ними. Там идет еще один. Есть только пять осталось сейчас" . "Пять, что, дорогая? Скажи мне." "Листья. На виноградной лозе. Когда последний идет, я должен идти, тоже. Я знаю, что в течение трех дней. не врач говорит вам? " " Как врач сказал мне этот бред? " Сью сказала, пытаясь контролировать свой ​​голос. "Он сегодня утром ваши шансы были в десять раз сказали мне. Во всяком случае, позвольте мне закончить мой рисунок, так что я могу продать его и купить портвейн для вас." "Вам ​​не нужно покупать больше вина," сказал Джонси с ней глаза еще на окне. "Там идет другая. Это оставляет только четыре. Я хочу, чтобы увидеть последний одно падение, пока не стемнело. Тогда я тоже пойду." "Джонси, дорогая," сказала Сью, наклоняясь над ней. "Я должен пойти и позвонить Behrman быть моей моделью. Будете ли вы обещать мне, чтобы держать глаза закрытыми, а не смотреть на эти листья, пока я не вернусь? Я вернусь через минуту." "Скажи мне, когда я могу открыть мой глаза, "сказал Джонси," потому что я хочу, чтобы увидеть последний осенью. Я устала ждать. Я хочу пойти парусные вниз, как один из этих бедных усталых листьев ". Старик Берман был художник, который жил на первом этаже ниже них. Он был уже за шестьдесят, и был художником в течение сорока лет, но он ничего в искусстве не достигнуто. Тем не менее, он не был разочарован, и надеялся, что он когда- нибудь нарисовать шедевр. Тем временем он зарабатывал себе на жизнь, выполняя различные задания, часто служит образцом для тех молодых художников, которые не могли заплатить цену профессионала. Он искренне считал своим долгом защищать две девушки вверх по лестнице. Сью нашла Behrman в его плохо освещенную комнату и рассказал ему о фантазии Джонси, и что она не знала, как справиться с ситуацией. "Я не могу держать ее от глядя на эти листья! Я просто не могу! " она закричала. "И я не могу рисовать шторы в дневное время. Мне нужен свет для моей работы!" "Что!" старик кричал. "Почему вы позволяете такие глупые идеи приходят в голову? Нет, я не буду представлять для вас! Ах, бедный маленький мисс Джонси!" "Очень хорошо, мистер Берман," сказала Сью, "Если вы этого не сделаете. хочу позировать для меня, ты не нужен мне жаль, что я не просил вас, но я думаю, что ты противный старый. - старый - "И она подошла к двери с подбородком в воздухе. " Кто сказал, что я не будет представлять? " крикнул Behrman. "Я иду с вами. Это не место для мисс Джонси заболеть в! Когда- нибудь я буду нарисовать шедевр, и мы все уедем!" Джонси спал, когда они поднялись наверх. Сью и Behrman смотрела из окна на виноградной лозе. Потом они смотрели друг на друга, не говоря. Холодный дождь падал, смешанный со снегом. Они начали работать...

переводится, пожалуйста, подождите..

последний лист (о. генри)на вершине старый кирпичный дом в нью - йорке двух молодых художников, сью и johnsy имел свою студию.они встретились в дешевый ресторан, и вскоре обнаружили, что несмотря на то, что их персонажей различны, их взгляды на жизнь и искусство было то же самое.через некоторое время они нашли помещение, которое подходит для студии и начал жить даже в экономически более, чем раньше.это было в мае.в ноябре холода, невидимые незнакомец, которому врачи называют пневмония, ушел от места в округе, где они живут, а люди здесь и там с его ледяными пальцами.г - н пневмонии не то, что вы назвали бы доброго старого джентльмена.это было несправедливо его выбрать маленькая женщина, как johnsy, которые, очевидно, не в состоянии участвовать бремя страданий, но он сделал это, и она лежит на ее узкой кровати с нет сил двигаться, глядя на следующем кирпичный дом.после изучения johnsy утром звонил доктор сью из комнаты и дал ей рецепт, заявив: "я не хочу пугать тебя, но в настоящее время она имеет один шанс на, скажем, десять, и этот шанс, это ее хотят жить.но твоя маленькая леди не решилась, чтобы она не получит, а если пациент теряет интерес к жизни, он забирает 50% от мощности медицины.если вы могли бы как - нибудь ее задать один вопрос насчет новых зимних стилей в шляпах, я обещаю тебе шанс 1 к 5 для нее ".после того, как доктор ушел, сью вышла в коридор и плакала.как только она может управлять, чтобы проверить ее слезы, она шла весело обратно в комнату, свист веселых мелодию.johnsy лежит ее глаза к окну.думаю, что johnsy спал, сью перестал свистеть.она организовала свой рабочий стол и начал работать.в ближайшее время она услышала низкий звук, несколько раз повторил.она пошла, быстро в постель.johnsy глаза были широко открыты.она смотрела в окно и подсчета голосов - отсчет назад. "двенадцать ", - говорит она, и чуть позже, 11;", затем "10" и "девять", а затем "8" и "семь" практически вместе.сью выглянул в окно.что там было рассчитывать?есть только пустые стороне кирпичный дом двадцать метров.старый винограда на половину пути до кирпичной стены холодный осенний ветер не оторвало его листья до тех пор, пока он был почти голой."что это, дорогой?"спрашивает, сью."шесть", - сказал johnsy почти шёпотом. "они падают быстрее, я едва справляется с ними.вот и еще один.есть только пять осталось. ""пять - что, дорогая?скажи мне. ""листья.на винограда.когда в последний раз, выходит, я должен идти, слишком.я знаю, что в течение трех дней.не доктор сказал? ""как доктора сказали мне эту чушь?"сью сказала, пытаясь контролировать её голос. "он сказал мне сегодня утром, ваши шансы были десять к одному.во всяком случае, позвольте мне закончить мой рисунок, так что я могу продать и купить портвейн для тебя. ""вам не нужно покупать больше вина", - сказал johnsy с глазами еще на окно ".там тоже.осталось только четыре.я хочу увидеть последний упал до темноты.тогда я пойду, тоже "."johnsy, дорогая, - говорит сью, наклоняясь над ней.я должен идти, и призываем Behrman быть моей модели.ты обещаешь мне держать глаза закрытыми и не смотреть на эти листья до тех пор, пока я не вернусь?я вернусь через минуту."скажи мне, когда я могу открыть глаза," johnsy сказал, "потому что я хочу видеть последний упал.я устала ждать.я хочу поплавать вниз, как один из этих бедных устал листьев ".старый Behrman был художником, который жил на первом этаже ниже их.он был последние шестьдесят и был художником за сорок лет, но он не добился ничего в искусстве.однако он не был разочарован, и надеется, что он будет когда - нибудь изобразить шедевр.одновременно он зарабатывал себе на жизнь, делая различные должности, часто служит образцом для молодых художников, которые не могут платить профессионала.он искренне считал, что это его обязанность защищать двух девушек.сью нашли в его плохо освещенной комнате Behrman, и сообщил ему о johnsy манерный, и что она не знает, как справиться с ситуацией."я не могу удержать ее от, глядя на эти листья!я просто не могу! "она плачет ".и я не могу шторы в дневное время.мне нужен свет в моей работе! ""что?!"старик закричал ".почему ты позволяешь глупые идеи приходят в голову?нет, я не буду позировать для тебя!ох, бедная маленькая мисс johnsy! ""очень хорошо, мистер Behrman," сью сказала, "если не хочешь позировать для меня, ты так. хотел бы я не попросил тебя.но я думаю, что ты гадкий старый - старый - "и она подошла к двери с ее подбородок в воздухе."кто сказал, что я не создают?"кричали Behrman ".я иду с тобой.это не место для мисс johnsy будет плохо!однажды я покрашу шедевр, и мы будем все, уходи! "johnsy спал, когда они пошли наверх.сью и Behrman выглянул в окно на винограда.потом они посмотрели друг на друга, не говоря.холодный дождь падал, смешанной с снег.они начали работать.

переводится, пожалуйста, подождите..

Если вы еще не читали рассказы О. Генри, то самое время познакомиться с этим американским писателем. И начнем мы с его, пожалуй, самого лучшего рассказа «Последний лист» (The Last Leaf). Хотя О. Генри старался избегать плохих концов, чтобы не расстраивать своего читателя, конец этой истории неоднозначен… Рассказ адаптирован до уровня intermediate (для продолжающих). Читайте онлайн рассказ «The Last Leaf» на английском или на русском языке, а также смотрите его экранизации.

O. Henry «The Last Leaf (part 1)»

Words for part 1:

• shared a studio apartment — делили однокомнатную квартиру
• This disease, pneumonia — Эта болезнь, пневмония
• She has one chance in — let us say ten — У нее один шанс из, скажем, десяти.
• Has she anything on her mind worth thinking? — Есть ли ей о чем стоит думать?
• to count the carriages at her funeral — считать кареты в своей похоронной процессии
• several times repeated —который повторялся несколько раз
• She was …. — counting backward — Она считала в обратном порядке.
• What was there to count? — Что там было считать?
• An old ivy vine — старый плющ
• When the last one falls — Когда последний упадет
• Then I’ll go, too. — Тогда я умру.

О Генри
(Перевод Дарузез)

ПОСЛЕДНИЙ ЛИСТ

В небольшом квартале к западу от Вашингтон-сквера улицы перепутались и переломались в короткие полоски, именуемые проездами. Эти проезды образуют странные углы и кривые линии. Одна улица там даже пересекает самое себя раза два. Некоему художнику удалось открыть весьма ценное свойство этой улицы. Предположим, сборщик из магазина со счетом за краски, бумагу и полотно повстречает там самого себя, идущего во-свояси, не получив ни единого цента по счету!

И вот люди искусства набрели на своеобразный квартал Гринич-Вилледж в поисках окон, выходящих на север, кровель XVIII столетия, голландских мансард и дешевой квартирной платы. Затем они перевезли туда несколько оловянных кружек и одну-две жаровни с Шестой авеню и основали "колонию".

Студия Сью и Джонси помещалась наверху трехэтажного кирпичного дома. Джонси - уменьшительное от Джоанны. Одна приехала из штата Мейн, другая - их Калифорнии. Они познакомились за табльдотом одного ресторанчика на Восьмой улице и нашли, что их взгляды на искусство, цикорный салат и модные рукава вполне совпадают. В результате и возникла общая студия. Это было в мае. В ноябре неприветливый чужак, которого доктора именуют Пневмонией, незримо разгуливал по колонии, касаясь то одного, то другого своими ледяными пальцами. По Восточной стороне этот душегуб шагал смело, поражая десятки жертв, но здесь, в лабиринте узких, поросших мохом переулков, он плелся нога за ногу.

Господина Пневмонию никак нельзя было назвать галантным старым джентельменом. Миниатюрная девушка, малокровная от калифорнийских зефиров, едва ли могла считаться достоцным противником для дюжего старого тупицы с красными кулачищами и одышкой. Однако он свалил ее с ног, и Джонси лежала неподвижно на крашеной железной кровати, глядя сквозь мелкий переплет голландского окна на глухую стену соседнего кирпичного дома.

Однажды утром озабоченный доктор одним движением косматых седых бровей вызвал Сью в коридор.

У нее один шанс... ну, скажем, против десяти, - сказал он, стряхивая ртуть в термометре. - И то, если она сама захочет жить. Вся наша фармокопея потеряет смысл, если люди начнут действовать в интересах гробовщика. Ваша маленькая барышня решила, что ей уже не поправиться. О чем она думает?

Ей... ей хотелось написать красками Неаполитанский залив.

Красками? Чепуха! Нет ли у нее на душе чего-нибудь такого, о чем действительно стоило бы думать, - например, мужчины?

Ну, тогда она просто ослабла, - решил доктор. - Я сделаю все, что буду в силах сделать как представитель науки. Но когда мой пациент начинает считать кареты в своей похоронной процессии, я скидываю пятьдесят процентов с целебной силы лекарства. Если вы сумеете добиться, чтобы она хоть один раз спросила, какого фасона рукава будут носить этой зимой, я вам ручаюсь, что у нее будет один шанс из пяти вместо одного из десяти.

После того, как доктор ушел, Сью выбежала в мастерскую и плакала в японскую бумажную салфеточку до тех пор, пока та не размокла окончательно. Потом она храбро вошла в комнату Джонси с чертежной доской, насвистывая регтайм.

Джонси лежала, повернувшись лицом к окну, едва заметная под одеялами. Сью перестала насвистываьть, думая, что Джонси уснула.

Она пристроила доску и начала рисунок тушью к журнальному рассказу. Для молодых художников путь в Искусство бывает вымощен иллюстрациями к журнальным рассказам, которыми молодые авторы мостят себе путь в Литературу.

Набрасывая для рассказа фигуру ковбоя из Айдахо в элегантных брюках в виде подковы и с моноклем в глазу, Сью услышала тихий шопот, повторившийся несколько раз. Она торопливо подошла к кровати. Глаза Джонси были открыты. Она смотрела в окно и считала - считала в обратном порядке.

Двенадцать, - произнесла она, и немного погодя: - одиннадцать, - а потом: "десять" и "девять", а потом: "восемь" и "семь" почти одновременно.

Сью посмотрела в окно. Что там было считаь? Был виден только пустой, унылый двор и глухая стена кирпичного дома в двадцати шагах. Старый-старый плющ с узловатым, подгнившим у корней стволом заплел до половины кирпичную. стену. Холодное дыхание осени сорвало листья с лозы, и оголенные скелеты ветвет цеплялись за осыпающиеся кирпичи.

Что там такое, милая? - спросила Сью.

Шесть, - едва слышно ответила Джонси. Теперь они облетают быстрее. Три дня назад их было почти сто. Головва кружилась считать. А теперь это легко. Вот и еще один полетел. Теперь осталось только пять.

Чего пять, милая? Скажи своей Сьюди.

Листьев. На плюще. Когда упадет последний лист, я умру. Я это знаю уже три дня. Разве доктор не сказал тебе?

Первый раз слышу такую глупость! - с великолепным презрением отпарировала Сью. - Какое отношение могут иметь листья на старом плюще к тому, что ты поправишься! А ты еще так любила это плющ, гадкая девочка! Не будь глупышкой. Да ведь еще сегодня утром доктор говорил мне, что ты скоро выздоровеешь... позволь, как же это он сказал?.. что у тебя десять шансов против одного. А ведь это не меньше, чем у каждого из нас здесь, в Нью-Йорке, когда едешь в трамвае или идешь мимо нового дома. Попробуй съесть немножко бульона и дай твоей Сьюди закончить рисунок, чтобы она могла сбыть его редатору и купить вина для своей больной девочки и свиных котлет для себя.

Вина тебе покупать больше не надо, - отвечала Джонси, пристально глядя в окно. - Вот и еще один полетел. Нет, бульона я не хочу. Значит, остается всего четыре. Я хочу видеть, как упадет последний лист. Тогда умру и я.

Джонси, милая, - сказала Сью, наклоняясь над ней, - обещаешь ты мне не открывать глаз и не глядеть в оконо, пока я не кончу работать? Я должна сдать эти иллюстрации завтра. Мне нужен свет, а то спустила бы штору.

Разве ты не моешь рисовать в другой комнате? - холодно спросила Джонси.

Мне бы хотелось посидеть с тобой, - сказала Сью. - А кроме того, я не желаю, чтобы ты глядела нга эти дурацкие листья.

Скажи мне, когда кончишь, - закрывая глаза, произнесла Джонси, бледная и наподвижная как поверженная статуя, - потому что мне хочется видеть, как упадет последний лист. Я устала ждать. Я устала думать. Мне хочется освободиться от всего, что меня держит, - лететь, лететь все ниже и ниже, как один из этих бедных, усталых листьев.

Постарайся уснуть, - сказала Сью. - Мне надо позвать Бермана, я хочу писать с него золотоискаителя-отшельника. Я самое большее на минутку. Смотри же, не шевелись, пока я не приду.

Старик Берман был художник, который жил в нижнем этаже под их студией. Ему было уже за шестьдесят, и борода, вся в завитках, как у Моисея Микеланджело, спускалась у него в головы сатира на тело гнома. В искусстве Берман был неудачником. Он все собирался написать шедевр, но даже и не начал его. Уже несколько лет он не писал ничего, кроме вывесок, реклам и тому подобной мазни ради заработка. Он зарабатывал кое-что, позируя молодым художникам, которым профессионалы-натурщики оказывались не по карману. Он пил запоем, но все еще говорил о своем будущем шедевре. А в остальном это был злющий старикашка, который издевался над всякой сентиментальностью и смотрел на себя как на сторожевого пса, специально приставленного для охраны двух маленьких художниц.

Сью застала Бермана, сильно пахнущего можжевеловыми ягодами, в его полутемной каморке нижнего этажа. В одном углу стояло на мольберте нетронутое полотно, готовое принять первые штрихи шедевра. Сью рассказада старику про фантазию Джонси и про свои опасени насчет того, как бы она, легкая и хрупкая, как лист, не улетела от них, когда ослабнет ее непрочная связь с миром. Старик Берман, чьи красные глаза очень заметно слезились, раскричался, насмехаясь над такими идиотскими фантазиями.

Что! - кричал он. - Возможна ли такая глупость - умирать оттого, что листья падают с проклятого плюща! Первый раз слышу! Нет, не желаю позировать для вашего идиота-отшельника. Как вы позволяете ей забивать себе голову такой чепухой? Ах, бедная маленькая мисс Джонси!

Она очень больна и слаба, сказала Сью, - и от лихорадки ей приходят в голову разные болезненные фантазии. Очень хорошо, мистер Берман, если вы не хотите мне позировать, то и не надо. А я все-таки думаю, что вы противный старик... противный старый болтунишка

Вот настоящая женщина! - закричал Берман. - Кто вам сказал, что я не хочу позировать? Идем. Я иду с вами. Полчаса я говорю, что хочу позировать.Здесь совсем не место болеть такой хорошей девушке, как мисс Джонси. В один прекрасный день я напишу шедевр, и мы все уедем отсюда. Да, да!

Джонси дремала, когда они поднялись наверх. Сью спустила штору до самого подоконника и сделала Берману знак пройти в другую комнату. Там они подошли к окну и со страхом помотрели на старый плющ. Потом переглянулись, не говоря ни слова. Шел холодный упорный дождь пополам со снегом. Берман в старой синей рубашке уселся в позе золотоискателя-отшельника на перевернутый чайник вместо скалы.

На другое уторо Сью, проснувшись после короткого сна, увидела, что Джонси не сводит тусклых, широко раскрытых глаз со спущенной зеленой шторы.

Подними ее, я хочу видеть, - шопотом скомандовала Джонси.

Сью устало повиновалась.

И смотрите, пожалуйста! После проливного дождя и резких порывов ветра, не унимавшихся всю ночь, на кирпичной стене еще виднелся один лист плюща - последний! Все еще темнозеленый у стебелька, но тронутый по зубчатым краям желтизной тления и распада, он храбро держался на ветке в двадцати футах над землей.

Это последний, - сказала Джонси. - Я думала, что он непременно упадет ночью. Я слышала ветер. Он упадет сегодня, тогда умру и я.

Милая, милая! - говорла Сью, опуская усталую голову на подушку! - Подумай хоть обо мне, если не хочешь думать о себе! Что будет со мной!

Но Джонси не отчечала. Душа, готовясь отправиться в таинственный, далекий путь, становится чуждой всему на свете. Болезненная фантазия завладела Джонси безраздельно, после того как одна за другой порвались все нити, связывавшие ее с жизнью и людьми.

День прошел, и даже в сумерки они видели, что одинокий лист плюща держится на своем стебельке на фоне кирпичной стены. А потом, с наступлением темноты, опять поднялся северный ветер, и дождь беспрерывано стучал в окна, скатываясь с низкой голландской кровли.

Как только рассвело, беспощадная Джонси велела снова поднять штору.

Лист плюща все еще оставался на месте.

Джонси долго лежала, глядя на него. Потом позвала Сью, которая разогревала для нее куриный бульон на газовой горелке.

Я была скверной девчонкой, Сьюди, - сказада Джонси. - Должно быть, этот последний лист остался на ветке только для того, чтобы показать мне, какая я была гадкая. Грешно желать себе смерти. Теперь ты можешь дать мне немножко бульона, а потом молока с портвейном... Хотя нет: принеси мне сначала ручное еркало, а потом обложи меня подушками,и я буду сидеть и смотреть,как ты стряпаешь.

Часом позже она сказала:

Сьюди, я надеюсь когда-нибудь написать красками Неаполитанский залив.

Днем пришел доктор, и Сью отыскала какой-то предлог, чтобы проводить его в прихожую.

Шансы равные, - сказал доктор, пожимая худенькую, дрожащую руку Сью. - При хорошем уходе вы одержите победу. А теперь я должен навестить еще одного больного, внизу. Его фамилия Берман. Кажется, он художник. Тоже воспаление легких. Он уже старик и очень слаб, а приступ сильный. Надежды нет никакой, но сегодня его отправят в больницу, там ему будет удобнее.

На другой день доктор сказал Сью:

Она вне опасности. Вы победили. Теперь питание и уход - это все.

В тот же день к вечеру Сью подошла к кровати, где лежала Джонси, с удовольствием довязывая яркосиний, совершенно бесполезный шарф, и обняла ее одной рукой - вместе с подушкой.

Мне надо кое-что сказать тебе, белая мышка, - начала она. Мистер Берман умер сегодня в больнице от воспаления легких. Он болел всего только два дня. Утром первого дня швейцар нашел Бермана на полу в его комнате лежащим без сознания. Башмаки и вся его одежда промокли насквозь и были холодны, как лед. Никто не мог понять, куда он выходил в ужасную ночь. Потом нашли фонарь, который все еще горел, лестницу, сдвинутую с места, несколько брошенных кистей и палитру с желтой и зеленой красками. Посмотри в окно, дорогая, на последний лист плюща. Тебя не удивляло, что он не дрожит и не шевелится от ветра? Ах, милая, это и есть шедевр Бермана - он написал его в ту ночь, когда слетел последний лист.
====================

IN A LITTLE DISTRICT west of Washington Square the streets have run crazy and broken themselves into small strips called "places". These "places" make strange angles and curves. One street crosses itself a time or two. An artist once discovered a valuable possibility in this street. Suppose a collector with a bill for paints, paper and canvas should, in traversing this route, suddenly meet himself coming back, without a cent having been paid on account!

So, to quaint old Greenwich Village the art people soon came prowling, hunting for north windows and eighteenth-century gables and Dutch attics and low rents. Then they imported some pewter mugs and a chafing dish or two from Sixth Avenue, and became a "colony."

At the top of a squatty, three-story brick Sue and Johnsy had their studio. "Johnsy" was familiar for Joanna. One was from Maine, the other from California. They had met at the table d"ho^te of an Eighth Street "Delmonico"s", and found their tastes in art, chicory salad and bishop sleeves so congenial that the joint studio resulted.

That was in May. In November a cold, unseen stranger, whom the doctors called Pneumonia, stalked about the colony, touching one here and there with his icy finger. Over on the East Side this ravager strode boldly, smiting his victims by scores, but his feet trod slowly through the maze of the narrow and moss-grown "places."

Mr. Pneumonia was not what you would call a chivalric old gentleman. A mite of a little woman with blood thinned by Californian zephyrs was hardly fair game for the red-fisted, short-breathed old duffer. But Johnsy he smote; and she lay, scarcely moving, on her painted iron bedstead, looking through the small Dutch window-panes at the blank side of the next brick house.

One morning the busy doctor invited Sue into the hallway with a shaggy, grey eyebrow.

"She has one chance in - let us say, ten," he said, as he shook down the mercury in his clinical thermometer. "And that chance is for her to want to live. This way people have of lining-up on the side of the undertaker makes the entire pharmacopia look silly. Your little lady has made up her mind that she"s not going to get well. Has she anything on her mind?"

"She - she wanted to paint the Bay of Naples some day," said Sue.

"Paint? - bosh! Has she anything on her mind woth thinking about twice - a man, for instance?"

"A man?" said Sue, with a jews"-harp twang in her voice. "Is a man worth - but, no, doctor; there is nothing of the kind."

"Well, it is the weakness, then," said the doctor. "I will do all that science, so far as it may filter through my efforts, can accomplish. But whenever my patient begins to count the carriages in her funeral procession I subtract 50 cent from the curative power of medicines. If you will get to ask one question about the new winter styles in cloak sleeves I will promise you a one-in five chance for her, instead of one in ten."

After the doctor had gone, Sue went into the workroom and cried a Japanese napkin to a pulp. Then she swaggered into Johnsy"s room with her drawing-board, whistling ragtime.

Johnsy lay, scarcely making a ripple under the bedclothes, with her face toward the window. She stopped whistling, thinking she was asleep.

She arranged her board and began a pen-and-ink drawing to illustrate a magazine story. Young artists must pave their way to Art by drawing pictures for magazine stories that young authors write to pave thair wat o Literature.

As Sue was sketching a pair of elegant horseshow riding trousers and a monocle on the figure of the hero, an Idaho comboy, she heard a new sound, several times repeated. She went quickly to the bedside.

Johnsy"s eyes were open wide. She was looking out the window and counting - counting backward.

Twelve, "she said, and a little later, "eleven"; and then "ten", and "nine"; and then "eight" and "seven" almost together.

Sue looked solicitously out the window. What was there to count? There was only a bare, dreary yard to be seen, and the blank side of the brick house twenty feet away. An old, old ivy vine, gnarled and decayed at the roots, climbed half-way up the brick wall. The cold breath of autumn has stricken its leaves from the vine until iits skeleton branches clung, almost bare, to the crumbling bricks.

"What is it, dear?" asked Sue.

"Six", said Johney, in almost a whisper. "They" re falling faster now. Three days ago there were almost a hundred. It made my head ache to count them. But bow it"s easy. There goes another one. There areonle five left now."

"Five what, dear?" Tell your Sudie/"

"Leaves. On the ivy vine. When the last one fals I must go too. I"ve known that for three days. Disn"t the doctor tell you?"

"Oh, I never heard of such nonsense," complained Sue, with magnoficent scorn. "What have old ivy leaves to do with your getting well? And you used to love that vine so, you naughty girl. Don"t be a goosey. Why, the doctor told me this morning that your chances for getting well real soon were - let"s see exactly what he said - he said the chances were ten to one! Why, that"s almost as good a chance as we have on New York when we ride on the street-cars or walk past a new building. Try to take some broth now, and let Sudie go back to her drawing, so she can sell the editor man with it, and buy port wine for her sick child, and pork chops for greedy self."

"You needn"t get any more wine," said Johnsy her eyes fixed out the window.

"There goes another. No, I dont want any broth. That leaves just four. I want to see the last one fall before it gets dark. Then I"ll go too."

"Johnsy, dear," said Sue, bending over her, "will you promise me to keep ypur yees closee, and not look out of the window until I am done working? A must hand those drawings in by to-morrow. I need the light or I would draw the shade down."

"Couldn"t you draw in the other room?" asked Johny coldly.

I"d rather be here by you," said Sue. "Besides, I don"t want you to keep looking at those silly ovy leaves."

"Tell me as soon as you have finished," said Johnsy, closing her eyes, and lying white and still as a fallen statue, "because I want to see the last one fall. I"m tired of waiting. I"m tired of thinking. I want to turn loose my hold on everything, and go sailng down, down, just like one one of those poor, tired leaves.

"Try to sleep", said Sue. "I must call Behrmann up to me be my model for the old hermit miner. I"ll not be gone a minute. Don"t cry too move till I come back."

Old Behrman was a painter who lived on the ground floor beneath them. He was past sixty and had a Michael Angelo"s Moses beard curling down from the heard of a satyr along the body of an imp. Behrman was a failure in art. Forty years he had wielded the brush without getting near enough to touch the hem of his Mistress"s robe. He had been always about to paint a masterpiece, but had never yet begun it. For several years he had painted nothing except now and then a daub in the line of commerce or advertising. He earned a little by serving as a model to those young artists in the colony who could not pay the price of a professional. He drank gin to excess, and still talked of his comuing masterpiece. For the rest he was a fierce little old man, who scoffed terribly at softness in anyone, and who regarded himself as especial mastiff-in-waiting to protect the two young artists in the studio above.

Sue found Behrmann smelling strongly of juniper berries in his dimly-lighted den below. In one corner was a blank canvas on an easel that had been waiting there for twenty-five years to receive he first line of the masterpiece. She told him of Johnsy"s fancy, and how she feared she would, indeed light and fragile as a leaf herself, float away when her slight hold upon the world grew weaker.

Old Behrman, with his red eyes plainly streaming, shouted his contempt and derision for such idiotic imaginings.

"Vass!" he cried. "Is dere people in de world mit der foolishness to die because leafs dey drop off from a confounded vine? I haf not heard of such a thing. No, I vill not bose as a model for you fool hermit-dunderhead. Vy do you allow dot silly pusiness to come in der prain of her? Ach, dot poor little Miss Yohnsy."

"She is very ill and weak," said Sue, "and the feveer has left her mind morbid and full of strange fancies. Very well, Mr. Behrman, if you do not care to pose for me, you needn"t. But I think you are a horrid old - old flibberti-gibbet".

"You are just like a woman!" yelles Behrman. "Who said I villl not bose? Go on. I come mit you. For half an hour I haf peen trying to say dot I am ready to bose. Gott! dis is not any blace in which one so gott as Miss Yohnsy shal lie sick. Some day I vill baint a masterpiece, and ve shall all go avay. Gott! yes."

Johnsy was sleeping when they went upstairs. Sue pulled the shade down to the window-sill and motioned Behrman into the other room. In there they peered out the window fearfully at the ivy vine. Then they looked at each other for a moment without speaking. A persistent, cold rain was fallung, mingled with snow. Behrman, in his old blue shirt, took his seat as the hermit-miner on an upturned kettle for a rock.

When Sue awoke from an hour"s sleep the next mornong she found Johnsy with dull, wide-open staring at the drawn green shade.

"Pull it up! I want to see," she ordered, in a whisper.

Wearily Sue obeyed.

But, lo! after rhe beating rain and fierce gusts of wind that had endured through the livelong night, there yet stood out against the brick walll one ivy leaf. It was the last on the vine. Still dark green near its stem, but with its serrated edges tinted with the yellow of dissolution and decay, it hung bravely from a branch some twenty feet above the ground.

"It is the last one," said Johnsy. "I thought it would surely fall during the night. I heard the wind. It will fall to-day, and I shall die at the same time."

"Dear, dear!" said Sue, leaning her worn face down to the pillow; "think of me, if you won"t think of yourself. What would I do?"

But Johnsy did njt answer. The lonesomest thing in all the world ia a soul when it is making ready to go on its mysterious, far jouney. The fancy seemed to posses her more strongly as one by one the ties that bound her to friendship and to earth were loosed.

The day wore away, and even through the twilight they could see the lone ivy leaf clinging to its stem against the wall. And then, with the coming of the night the north wind was again loosed, while the rain still beat against the windows and pattered down from the low Dutch eaves.

When it was light enough Johnsy, the merciless, commanded that the shade be raised.

The ivy leaf was still there.

Johnsy lay a long time looking at it. And then she called to Sue, who was stirring her chicken broth over the gas stove.

"I"ve been a bad girl, Sudie," said Johnsy. "Something has made that last leaf stay there to show me how wicked I was. It is a sin to want to die. You may bring me a little broth now, and some milk with a little port in it, and - no; bring me a hand-mirrow first; and then pack some pillows about me, and I will sit up und watch you cook."

An hour later she said -

"Sudie, some day I hope to paint the Bay of anaples."

The doctor came in the afternoon, and Sue had an excuse to go into the hallway as he left.

"Even chances," said the doctor, talking Sue"s thin, shaking hand in his. "With good nursing you"ll win. And now I must see another case I have downstairs. Behrman, his name is - some kind of an artist, I believe. Pneumonia, too. He is an old, weak man, and the attack is acute. There is no hope for him; but he goes to the hospital to-day to be made more confortable."

The next day the doctor said to Sue: "She"s out of dange. You"ve won. Nutrition and care now - that"s all."

And taht afternoon Sue came to the bed where Johnsy lay, contentdely knitting a very blue and very useless woolen shoulder scarf, and put one arm around her, pilllows and al.

"A have something to tell you, white mouse," she said. ""Mr. Behrman died of pneumonia today in hospital. He wai ill only two days. The janitor found him on the morning of the first day in his room downstairs helpless with pain. His shoes and clothing were wet through and icy cold. And couldnt imagene where he had been on such a dreadful night. And then they found a lantern, still lighted, and a ladder that had been dragged from its place, and some scattered brushes, and a palette with green and yellow colours mixed on it, and - look out the window, dear, at the lasr ivy leaf on the wall. Didn"t you wonder why it never fluttered or moved when the wind blew? Ah darling, it"s Behrman"s masterpiece - He painted it there the night that the last leaf fell."

Our story today is called "The Last Leaf." It was written by O. Henry. Here is Barbara Klein with the story.

BARBARA KLEIN: Many artists lived in the Greenwich Village area of New York. Two young women named Sue and Johnsy shared a studio apartment at the top of a three-story building. Johnsy"s real name was Joanna.

In November, a cold, unseen stranger came to visit the city. This disease, pneumonia, killed many people. Johnsy lay on her bed, hardly moving. She looked through the small window. She could see the side of the brick house next to her building.

One morning, a doctor examined Johnsy and took her temperature. Then he spoke with Sue in another room.

"She has one chance in -- let us say ten," he said. "And that chance is for her to want to live. Your friend has made up her mind that she is not going to get well. Has she anything on her mind?"

"She -- she wanted to paint the Bay of Naples in Italy some day," said Sue.

"Paint?" said the doctor. "Bosh! Has she anything on her mind worth thinking twice -- a man for example?"

"A man?" said Sue. "Is a man worth -- but, no, doctor; there is nothing of the kind."

"I will do all that science can do," said the doctor. "But whenever my patient begins to count the carriages at her funeral, I take away fifty percent from the curative power of medicines."

After the doctor had gone, Sue went into the workroom and cried. Then she went to Johnsy"s room with her drawing board, whistling ragtime.

Johnsy lay with her face toward the window. Sue stopped whistling, thinking she was asleep. She began making a pen and ink drawing for a story in a magazine. Young artists must work their way to "Art" by making pictures for magazine stories. Sue heard a low sound, several times repeated. She went quickly to the bedside.

Johnsy"s eyes were open wide. She was looking out the window and counting -- counting backward. "Twelve," she said, and a little later "eleven"; and then "ten" and "nine;" and then "eight" and "seven," almost together.

Sue looked out the window. What was there to count? There was only an empty yard and the blank side of the house seven meters away. An old ivy vine, going bad at the roots, climbed half way up the wall. The cold breath of autumn had stricken leaves from the plant until its branches, almost bare, hung on the bricks.

"What is it, dear?" asked Sue.

"Six," said Johnsy, quietly. "They"re falling faster now. Three days ago there were almost a hundred. It made my head hurt to count them. But now it"s easy. There goes another one. There are only five left now."

"Five what, dear?" asked Sue.

"Leaves. On the plant. When the last one falls I must go, too. I"ve known that for three days. Didn"t the doctor tell you?"

"Oh, I never heard of such a thing," said Sue. "What have old ivy leaves to do with your getting well? And you used to love that vine. Don"t be silly. Why, the doctor told me this morning that your chances for getting well real soon were -- let"s see exactly what he said – he said the chances were ten to one! Try to eat some soup now. And, let me go back to my drawing, so I can sell it to the magazine and buy food and wine for us."

"You needn"t get any more wine," said Johnsy, keeping her eyes fixed out the window. "There goes another one. No, I don"t want any soup. That leaves just four. I want to see the last one fall before it gets dark. Then I"ll go, too."

"Johnsy, dear," said Sue, "will you promise me to keep your eyes closed, and not look out the window until I am done working? I must hand those drawings in by tomorrow."

"Tell me as soon as you have finished," said Johnsy, closing her eyes and lying white and still as a fallen statue. "I want to see the last one fall. I"m tired of waiting. I"m tired of thinking. I want to turn loose my hold on everything, and go sailing down, down, just like one of those poor, tired leaves."

"Try to sleep," said Sue. "I must call Mister Behrman up to be my model for my drawing of an old miner. Don"t try to move until I come back."

Old Behrman was a painter who lived on the ground floor of the apartment building. Behrman was a failure in art. For years, he had always been planning to paint a work of art, but had never yet begun it. He earned a little money by serving as a model to artists who could not pay for a professional model. He was a fierce, little, old man who protected the two young women in the studio apartment above him.

Sue found Behrman in his room. In one area was a blank canvas that had been waiting twenty-five years for the first line of paint. Sue told him about Johnsy and how she feared that her friend would float away like a leaf.

Old Behrman was angered at such an idea. "Are there people in the world with the foolishness to die because leaves drop off a vine? Why do you let that silly business come in her brain?"

"She is very sick and weak," said Sue, "and the disease has left her mind full of strange ideas."

"This is not any place in which one so good as Miss Johnsy shall lie sick," yelled Behrman. "Some day I will paint a masterpiece, and we shall all go away."

Johnsy was sleeping when they went upstairs. Sue pulled the shade down to cover the window. She and Behrman went into the other room. They looked out a window fearfully at the ivy vine. Then they looked at each other without speaking. A cold rain was falling, mixed with snow. Behrman sat and posed as the miner.

The next morning, Sue awoke after an hour"s sleep. She found Johnsy with wide-open eyes staring at the covered window.

"Pull up the shade; I want to see," she ordered, quietly.

After the beating rain and fierce wind that blew through the night, there yet stood against the wall one ivy leaf. It was the last one on the vine. It was still dark green at the center. But its edges were colored with the yellow. It hung bravely from the branch about seven meters above the ground.

"It is the last one," said Johnsy. "I thought it would surely fall during the night. I heard the wind. It will fall today and I shall die at the same time."

"Dear, dear!" said Sue, leaning her worn face down toward the bed. "Think of me, if you won"t think of yourself. What would I do?"

But Johnsy did not answer.

The next morning, when it was light, Johnsy demanded that the window shade be raised. The ivy leaf was still there. Johnsy lay for a long time, looking at it. And then she called to Sue, who was preparing chicken soup.

"I"ve been a bad girl," said Johnsy. "Something has made that last leaf stay there to show me how bad I was. It is wrong to want to die. You may bring me a little soup now."

An hour later she said: "Someday I hope to paint the Bay of Naples."

Later in the day, the doctor came, and Sue talked to him in the hallway.

"Even chances," said the doctor. "With good care, you"ll win. And now I must see another case I have in your building. Behrman, his name is -- some kind of an artist, I believe. Pneumonia, too. He is an old, weak man and his case is severe. There is no hope for him; but he goes to the hospital today to ease his pain."

The next day, the doctor said to Sue: "She"s out of danger. You won. Nutrition and care now -- that"s all."

Later that day, Sue came to the bed where Johnsy lay, and put one arm around her.

"I have something to tell you, white mouse," she said. "Mister Behrman died of pneumonia today in the hospital. He was sick only two days. They found him the morning of the first day in his room downstairs helpless with pain. His shoes and clothing were completely wet and icy cold. They could not imagine where he had been on such a terrible night.

And then they found a lantern, still lighted. And they found a ladder that had been moved from its place. And art supplies and a painting board with green and yellow colors mixed on it.

And look out the window, dear, at the last ivy leaf on the wall. Didn"t you wonder why it never moved when the wind blew? Ah, darling, it is Behrman"s masterpiece – he painted it there the night that the last leaf fell."

FAITH LAPIDUS: You have heard the story "The Last Leaf" by O.Henry. Your storyteller was Barbara Klein. This story was adapted by Shelley Gollust and produced by Lawan Davis.