Его дед и дед Андрея были родными братьями, оба жили в Питере. В юности Леня вытирал манную кашу со щек маленького троюродного брата. А потом так и не смог пойти на его похороны. 16 августа исполняется 20 лет с тех пор, как Андрея Миронова не стало.

«Он бы ей точно врезал…»

-- Леонид Исаакович, вы один из самых близких к Миронову людей. Что в его биографии правда, а что - миф?

Мифов почти нет - есть всякие россказни. Ну, например, вы читали ту ужасную книгу Татьяны Егоровой про Андрея? Если нет - ваше счастье… (Имеется в виду книга бывшей актрисы Московского театра сатиры Т. Егоровой «Андрей Миронов и я. Любовная драма жизни». - Авт.) Я знаю Егорову. Она училась с моей женой. Татьяна действительно была любовницей Андрея. Но ее книжка насквозь лжива, хотя стала чуть ли не сенсацией. В ней мадам Егорова поносит многих известных актеров, в том числе Ширвиндта , Плучека и других. Это она-то, драматург без единой существенной пьесы, актриса почти без ролей! Охотница. В жизни Андрюши было много женщин. Ну и что? Однажды я ехидно спросил его: «Почему ты не женишься на Егоровой?» Он сказал: «Слушай, нельзя же быть скомпрометированным 24 часа в сутки!» Егорова пишет, что Андрюша сломал ей нос, что он ее бил. Я подумал: «Господи! Если бы это прочел сам Андрей! Компрометировала при жизни, опорочила и после смерти» . Извините меня, но после такого он бы ей точно врезал…

-- А на самом деле у него не было таких скользких ситуаций?

Нет! Тут его Бог миловал. Хотя возможностей свихнуться имелось предостаточно. Родители все время на гастролях, он оставался то с нянькой, то с домработницей. Вполне можно было пуститься во все тяжкие. Но, по счастью, его переполнял подлинный творческий азарт. Может, это и спасало от плохих дорожек… Он многое в себе преодолевал. Например, с рождения оказался лишен музыкального слуха. Никто не думал, что он вообще сможет петь. Но он все-таки научился. Мальчишкой рос неуклюжим, толстеньким. И все это по жизни «перешагивал».

-- Вы ревновали к его успеху, славе?

А какой смысл? У нас же были разные профессии. Нечего делить! В своих картинах я Андрея так и не снял. Не судьба! А когда он не без сарказма высказывался по этому поводу, я отвечал в том же духе: «Да ты сам подумай! Титр »Миронов и Менакер« - в этом есть что-то противоестественное…».

Пятачок в каше

-- Разница в возрасте - 12 лет - мешала вашей дружбе?

С самого начала и до конца - нет. К сорока годам я эту разницу уже почти не чувствовал - грань стерлась. Я познакомился с Андреем, когда ему было три года. После эвакуации мы жили на Петровке, в квартире родителей Андрея - известных эстрадных артистов Марии Мироновой и Александра Менакера, папиного двоюродного брата. Там за обеденным столом восседало смешное существо с белесыми ресницами - мальчик, перемазанный манной кашей и похожий на диснеевского поросенка. Это и был мой брат Андрюша. Он сиплым голосом повторял: «Пилиберда!»

…Я не пошел на его похороны. После 16 августа (дата смерти артиста. - Авт.) позвонил Марии Владимировне и сказал: «Тетя Маша, я не могу видеть Андрея в гробу. Если вы разрешите, я не приеду» . Она разрешила. Потом я пришел к ней домой. Посреди комнаты на вешалке висел бархатный костюм Фигаро с нашитыми зеркальцами - для последнего спектакля, в котором играл Андрей и во время которого и произошла трагедия. Она, тяжело ступая, ходила, дотрагиваясь до этого костюма, и повторяла: «Это наша Хиросима!»

Моцарт и колбаса

Образ Андрея Миронова на сцене и в кино: счастливчик, баловень судьбы. Казалось, и в своей жизни ему не приходилось, стиснув зубы, за что-то бороться…

Поверьте, это только иллюзия. У Андрюши был мощный талант, но он адски над собой работал - при всем его внешнем «моцартианстве». И сам Моцарт, кстати, жил точно так же… Однажды в Питере он меня вытащил на свой концерт в захудалый Дом культуры работников пищевой промышленности. Не центральный театр и не зал «Россия» - но Андрей все равно выкладывался на всю катушку. Я хохотал, стоя за кулисами, рот сам растягивался в улыбке. А он уходил со сцены мокрый, менял по две-три рубашки за вечер. Пахал так, будто это его первая и последняя премьера. И это - на рядовом представлении, на котором он просто «молотил колбасу», как говорил сам! А потом еще часами репетировал - бил чечетку, чтобы в «Бриллиантовой руке» (1968) летать по палубе… А ведь уже тогда у него был тяжелейший фурункулез, причинявший жестокие страдания. Но Андрюша каждый раз выходил на сцену с лучезарной улыбкой. (Фурункулез - болезнь, связанная с железами внутренней секреции, начался у А. Миронова в 60-х после простуды. Недуг мучил артиста до конца: незаживающие язвы, нарывы под мышками и на других частях тела, постоянные кровотечения, переливания крови, которые, к сожалению, не помогали. Часто во время спектакля ему приходилось менять по нескольку рубашек. Кроме того, донимали головные боли и бессонница. А умер он от аневризмы - лопнул сосуд в головном мозге - Авт.).

-- Как вы думаете, он мог стать трагическим актером?

Да он им, по сути, и был. В театре ему посчастливилось сыграть, скажем, Чацкого. А в кино стал в этом смысле самим собой только у Алексея Германа в фильме «Мой друг Иван Лапшин» (1984) и в «Фантазиях Фарятьева» (1979) Ильи Авербаха (у Авербаха А. Миронов сыграл зубного врача, влюбленного-идеалиста Павла Фарятьева. У Германа - писателя-журналиста Ханина. - Авт.). Большего не успел.

В «Лапшине» меня поразил один пронзительный момент. По сюжету главарь банды ранит героя Миронова заточкой. Андрея-раненого несут на носилках, он хрипит, и нога у него конвульсивно подергивается… Именно это подергивание и «догоняло» зрителя. Хотя ему вполне можно было бы сыграть и проще.

Да! Но тогда это был бы уже не Андрей. А другая сцена - как Андрей-Ханин кончает самоубийством в коммунальной ванной, среди грязного белья, как-то очень неловко засовывая в рот дуло пистолета? Смотришь - и оторопь берет… Таким же он был и в жизни - предельно правдивым, честным перед близкими и собой.

Любовь на разрыв: Татьяна Егорова

Первого июля 1966 года Театр сатиры отправился на гастроли в Ригу. Для Миронова (он отправился в столицу Латвии отдельно от труппы – вместе со своим приятелем сценаристом Александром Червинским, на его автомобиле) эта поездка станет знаменательной: именно во время нее в его жизнь войдет женщина, из-за которой он на несколько лет потеряет голову. До нее в его квартире в Волковом переулке перебывает большое количество поклонниц, но ни одна из них не задержится подле него сколь-нибудь продолжительное время. Этой девушке суждена будет иная судьба. Звали ее Татьяна Егорова, ей было 22 года и она только что окончила Театральное училище имени Щукина. В отличие от Миронова опыт семейной жизни у нее уже был: в 18 лет она выскочила замуж за своего однокурсника, но прожила с ним, а вернее промучилась, всего два года. После чего благополучно сбежала. На момент встречи с Мироновым она уже два года как была свободна и связывать себя новыми узами Гименея не собиралась. Но знакомство с Мироновым перевернуло все ее благие намерения.

Пятого июля Театр сатиры давал очередное представление в рижском Театре оперы. Это была пьеса «Над пропастью во ржи», где Миронов играл главную роль – Холдена Колфилда. Его возлюбленную Салли Хейс играла молодая актриса, которая в тот день внезапно занемогла. Режиссер узнал об этом буквально за пару часов до спектакля и готов был выть от бессилия: отменять представления было уже нельзя. Вот тогда он и вспомнил про Татьяну Егорову. И хотя в театре она числилась всего лишь неделю, но другого выбора не было. За два часа до спектакля была проведена спешная репетиция, где дебютантка выучила свой текст, а вечером вышла на сцену перед публикой. Как утверждают очевидцы, несмотря на срочный ввод, играли они с Мироновым великолепно. Этому способствовала и особенная аура, которая сложилась между ними еще на репетиции: они почувствовали взаимную симпатию друг к другу, смутные позывы к той романтической связи, которая вскоре свяжет их крепко-накрепко.

Сразу после спектакля все его участники собрались в номере Егоровой на четвертом этаже гостиницы «Саулите», чтобы отметить ее успешный дебют (а также дебют еще одной недавней выпускницы «Щуки» Натальи Селезневой, которая сыграла роль Пегги). Стоит отметить, что «Саулите» считалась второразрядной гостиницей, поэтому там поселили молодых актеров «Сатиры». А корифеи, в число которых уже входил и Андрей Миронов, жили в более классной гостинице – «Риге». Поэтому шансов, что кто-то из «рижан» сподобится прийти на фуршет, были минимальными. Так оно поначалу и получилось: в номере собрались только обитатели «Саулите». Однако в самый разгар веселья, когда разошедшаяся от вина Егорова выскочила на середину номера и стала читать любимого Блока, дверь внезапно отворилась и вошли двое: Андрей Миронов и Александр Червинский. Пришли они не с пустыми руками – принесли в пакетах фрукты, вино, конфеты. И с этого момента вечеринка забурлила с новой силой. И новым центром ее стал Миронов. То, как он изображал косого, читающего книгу, буквально свалило с ног аудиторию: люди лежали вповалку. Потом он рассказал пару анекдотов, что-то спел. А уже под утро, когда у всех стали смыкаться глаза, внезапно шепнул Егоровой: «Пойдем отсюда», и они незаметно выскочили из номера. За ними вдогонку бросился Червинский, но поскольку опомнился он слишком поздно, догнать беглецов так и не сумел. И они несколько часов гуляли по утренней Риге, дурачась и веселясь как дети. С этого момента между Мироновым и Егоровой начался роман, хотя у Егоровой в Москве оставался жених, за которого она перед отъездом в Ригу обещала выйти замуж. Однако встреча с Мироновым перевернула все ее планы вверх тормашками. Влюбленные использовали каждую свободную минуту, чтобы побыть вместе. Даже на репетициях умудрялись лишний раз перемигнуться и переброситься многозначительными фразами. Им тогда повезло: Плучек ввел Егорову в новый спектакль «Дон Жуан, или Любовь к геометрии», который готовился к выпуску в конце года. Миронов играл в нем главную роль – Дон Жуана, Егорова – небольшую роль Доньи Инессы.

В свободное время влюбленные бродили по Риге, обедали в маленьком уютном кафе рядом с гостиницей на углу улицы Баха. По выходным вместе с коллегами ездили на автомобиле Червинского в Тукумс и Талси. Эти поездки без шуток не обходились. Артист Владимир Долинский, только что принятый в Театр сатиры (с Мироновым он был знаком с детских лет – их дачи на Пахре располагались по соседству, а с Егоровой Владимир учился на одном курсе в театральном училище), любил на стоянке у железнодорожного переезда высунуться в окно и кричать регулировщику-латышу, не понимавшему ни слова по-русски, похабную прибаутку: «Мимо тещиного дома я без шуток не хожу, то вдруг х… в окно просуну, то вдруг ж… покажу!»

В один из дней Миронов повез Егорову в популярный ресторан «Лидо», что на Рижском взморье. За рулем автомобиля был инициатор поездки, хотя сам железный конь принадлежал Червинскому (у того не было прав и он оформил доверенность на Миронова). Именно в ресторане, во время первого же танца, Егорова и призналась Миронову в любви. Перекрывая голос певицы, которая исполняла модный в те дни шлягер «Лунный камень», Татьяна прошептала на ухо Миронову: «Я тебя люблю!» И потом повторила это же дважды. Он ответил ей взаимностью, а именно репликой своего героя Холдена: «Салли, я влюблен в тебя как ненормальный!» Это признание все и решило. Спустя несколько минут они покинули ресторан и рванули на берег моря. Там разделись и отправились купаться. Затем они долго лежали на берегу, тесно обнявшись. Оба были счастливы. Так они пролежали до самого утра. Проснулись от холода, быстренько оделись и взяли обратный курс – в Ригу.

В один из тех же дней с влюбленными случилась ужасная история. Они в очередной раз отправились купаться на пляж в Лиелупе, прихватив с собой за компанию Наталью Селезневу и Червинского. В те утренние часы пляж был пустынен и единственным посторонним человеком, кто находился поблизости от актеров, была женщина, которая была явно «под градусом» и загорала топлес (без купальника). И вот эта женщина внезапно встала и отправилась купаться. Мироновская компания никак на это не среагировала, продолжая непринужденно веселиться. И только спустя двадцать минут Егорова внезапно обратила внимание на сиротливо лежавшие на песке вещи женщины и удивилась: «Куда это отдыхающая запропастилась?» Актеры отправились на поиски женщины-топлес и, к своему ужасу, нашли ее тело в нескольких десятках метров: его прибило к берегу волнами. Было достаточно одного взгляда, чтобы понять, что женщина мертва. Девушки дико закричали, а мужчины бросились к утопленнице. Они попытались сделать ей искусственное дыхание, но все было напрасно – никаких признаков жизни бедняга уже не подавала. Потом Миронов сбегал к ближайшему таксофону и вызвал «Скорую». Она примчалась спустя каких-нибудь пять минут и увезла утопленницу в морг. Естественно, ни о каком продолжении купания речи больше не шло.

В середине июля, в самый разгар любовной феерии, в Ригу внезапно прикатил жених Егоровой. Признаться ему сразу в том, что она влюбилась в другого мужчину, актриса не смогла: ведь жених ни в чем не был виноват. И, предупредив Миронова о приезде жениха, Егорова уехала с ним на взморье. Миронов был взбешен. Говорят, в порыве ревности он бросился мстить своей возлюбленной самым привычным методом: на глазах у всей труппы стал «кадрить» рижанок направо и налево. Но Егоровой тоже было несладко. Три дня она стоически терпела рядом с собой присутствие человека, который никаких романтических чувств в ней уже не будил. На четвертый день Егорова сказала ему об этом в открытую, после чего собрала свои нехитрые пожитки и вернулась в Ригу. К Миронову. Как ни странно, он ее принял с распростертыми объятиями. Даже чуть не задушил в этих объятиях.

Гастроли Театра сатиры в столице Латвии закончились 31 июля. После этого часть труппы отправилась в Москву, а другая ее часть – участники спектакля «Над пропастью во ржи», среди которых были Миронов и Егорова, взяли курс на Вильнюс, где в течение двух недель должны были показать этот спектакль жителям литовской столицы. К слову, из-за этого встанет работа в «Таинственной стене»: узнав, что Миронов вырваться в Москву никак не сможет, съемочная группа приступила к частичному монтажу картины.

Вспоминает В. Васильева: «В Вильнюс мы ехали на машинах: Андрей – на своей, мы с мужем, актером нашего же театра Владимиром Ушаковым – на нашей. С нами еще была молодая актриса Таня Егорова. Пожалуй, в моей жизни не было более веселой, полной озорства, счастливой поездки.

Если бы мне сказали: расскажи об этом через кинематограф, я, наверное, представила бы себе все, как в самом счастливом сне, – раннее утро, прозрачность лесов и полей, две мчащиеся по пустому шоссе машины. Пение птиц, голубое небо, наша молодость, наша влюбленность друг в друга. Мы с мужем, еще молодые, рядом Андрюша, добрый, остроумный, веселый, бесшабашный, и Таня, хорошенькая, дерзкая, уверенная в себе. Остановились по дороге в одной из гостиниц, чтобы переночевать. Мы с Таней устроили костюмированный вечер, переоделись во все не свое, чтобы быть как можно смешнее. Тут были и мужские пиджаки, и высокие сапожки, и шляпы с длинными шарфами; похожи мы были на героинь из «Трехгрошовой оперы» Брехта. Мужчины хохотали, мы чувствовали себя превосходно – это и было счастье…»

В Москву Миронов и Егорова возвращались порознь. Она ехала поездом, а он чуть позже на автомобиле. Расставаясь, никаких обещаний друг другу не давали. Со стороны могло показаться, что все происшедшее между ними – обычный курортный роман, который заканчивается как раз с окончанием курортного сезона.

Едва Егорова приехала домой, в свою комнатку в коммунальной квартире в Трубниковском переулке, 6, как у нее зазвонил телефон. Подняв трубку, она услышала на другом ее конце бодрый голос… своего жениха, которого она так безжалостно «отшила» месяц назад. Но он не помнил зла, был как всегда бодр и, сообщив, что раздобыл по большому блату новую пластинку Шарля Азнавура, приглашал Егорову послушать ее у себя дома. Но Егорова сослалась на усталость и повесила трубку. Как выяснилось вскоре, очень даже вовремя. Следом за женихом позвонил Миронов. Он рассказал, что родители уехали с гастролями в Париж и он собирается отправиться на свою дачу, что на Пахре. «Поедешь со мной?» – спросил он Егорову. «Обязательно!» – ответила она, не раздумывая ни секунды.

На дачу они отправились на том же самом авто, на котором колесили по Риге – в автомобиле Александра Червинского. Правда, самого владельца машины с ними не было, на этот раз компанию им составил еще один приятель Миронова, врач по специальности. Но он провел с влюбленными всего лишь полдня. Ближе к вечеру он вернулся обратно в Москву, а Миронов и Егорова остались на даче одни. Спать они улеглись в маленькой комнатке Миронова на его желтом диванчике. Впрочем, по причине переизбытка чувств, поспать им в ту ночь удалось всего-то чуть-чуть…

Утром следующего дня, после завтрака, влюбленные отправились гулять по дивному лесу. Погода выдалась великолепная: с севера дул прохладный ветерок, пели птицы. Однако всю эту идиллию нарушил Миронов, который внезапно стал рассказывать гостье… о своем давнем романе с Натальей Фатеевой. Он показал Егоровой березку, где они с ней целовались, но особенно убил гостью признанием, что в порыве чувств чистил Фатеевой белые туфли… молоком. Миронов буквально захлебывался от воспоминаний, а Егорова молча внимала его словам, которые били ее по голове сильнее, чем обух. Именно тогда она сделала внезапное открытие: ее кавалеру присуще нехорошее свойство – причинять боль любимому человеку.

С быстротой молнии минула неделя. В двадцатых числах августа Миронов покинул Егорову: он уехал в Новороссийск, куда переехала для натурных съемок группа фильма «Таинственная стена». Татьяна поступила хитро: собирая ему чемодан в дорогу, в каждую из вещей незаметно засунула по клочку бумажки, где вывела ручкой всего два слова: «Не сутулься!» Таким образом, она хотела, чтобы любимый не забывал о ней даже на юге. К слову, Миронов и не думал забывать. Практически сразу после приезда он стал названивать ей домой по межгороду. Но сосед Егоровой по коммуналке все испортил, сказав, что «Танька ушла с Витькой». Миронов знал, что Виктором звали жениха Егоровой. Сами понимаете, что он тогда подумал.

Новый сезон в Театре сатиры открылся в воскресенье 2 октября. Давали «Клопа» В. Маяковского. А накануне состоялся традиционный сбор труппы. Пришли все, в том числе и Егорова, для которой этот сезон должен был стать первым. Как и положено, новенькая оделась во все лучшее, предвкушая не только встречу с коллегами, но главное – со своим возлюбленным. Но Миронов на нее даже не взглянул – прошел мимо, как будто между ними ничего и не было. Егорову, конечно, это покоробило, но до выяснения отношений она не снизошла. Посчитала: мол, будь что будет.

Размолвка Миронова и Егоровой длилась всего лишь несколько дней. Затем состоялось бурное примирение. Дело было так. В тот день Егорова приняла приглашение одного из своих давних воздыхателей и отправилась к нему на свидание – к Театру имени Вахтангова. И надо же было такому случиться, но в это же самое время и в этом же самом месте оказался и Миронов. Вместе со своим приятелем, актером театра «Современник» Игорем Квашей (они подружились во время съемок фильма «Год как жизнь»), он возвращался домой в компании двух девиц, как принято говорить, легкого поведения. О том, что было дальше, рассказывают сами участники этой истории.

Т. Егорова: «Театр Вахтангова втягивал в себя последнюю волну зрителей. Только я поравнялась с первой серой колонной здания, в ухо хлопнуло, как выстрел: «Ты куда идешь?» Лицом к лицу – Андрей, Андрюша, Андрюшенька. А вслух вызывающе ответила:

– На свидание!

– К кому? – требовательно спросил он.

– К Чапковскому!

– Кто это?

– А тебе какое дело?

Не успела договорить, как была схвачена за шиворот. Рядом стояла машина «Волга». Во время моего диалога в салон с другой стороны вползли две склеенные девочки. Кто-то мужского рода сидел на первом сиденье, в темноте я не разглядела (в пути я разгляжу, что это артист театра «Современник», с которым Андрей снимался в фильме про Маркса и Энгельса). Он схватил меня за пальто, открыл дверь и вдвинул меня на заднее сиденье. Открыл переднюю дверь, предусмотрительно нажал кнопку, чтобы я не выскочила, сел за руль, дал газ, и через десять минут мы оказались на Красной Пресне в Волковом переулке. Как под конвоем он ввел меня в подъезд, втолкнул в лифт, поднялись на седьмой этаж и все вошли в его однокомнатную квартиру…

Я сразу отделилась от них, пошла в сторону «спальни», села на тахту, взяла книгу (оказался Голсуорси) и стала читать. Они скучились на другой половине – смех, реплики, шампанское, бутерброды, сигареты, дым. Под Фрэнка Синатру они сцепились с этими бабами тело к телу, как клещи, и, шаркая ногами, стали обозначать танец. Я сидела с прямой спиной перед открытой книгой и исподволь, сквозь полку наблюдала их эротическую возню…

Плавно, с улыбкой Андрей подошел ко мне и четко выговорил: «Танечка, теперь тебе надо уйти. Немедленно». – «Хорошо, – сказала я кротко. – Только можно я скажу тебе два слова. На кухне».

Мы вошли в кухню, я закрыла за собой дверь, сорвала со стены алюминиевый дуршлаг и запустила в него что есть мочи. Он увернулся, схватил половник, я – сковородку, полетели чашки, стаканы, кувшины, тарелки… все вдребезги! Он хватал меня за руки, я вырывалась, и когда вдруг кинулась к табуретке, он меня вдвинул в кухонный шкаф…

Потом устали. Я вышла из кухни, собираясь уйти навсегда. Никого. Никого не было. Ни Маркса, ни этих двух рыл. Сбежали…»

А теперь послушаем рассказ одной из тех «рыл» – московской путаны Нины Мариной: «Мне довелось быть в числе женщин, которых Андрей Миронов удостоил вниманием. Периодически он был моим клиентом. Нас познакомили общие приятели, знавшие его слабость по женской части. Андрей как любовник был хорош, изыскан и находчив. Руководствовался он словами актрисы Жанны Моро: «Секс в длительной связи есть искусство, каждое очередное представление подавать, как премьеру». Встречи со мной его устраивали потому, что ни к чему не обязывали, как, впрочем, и меня.

В ту пору я и узнала о существовании Татьяны Егоровой. Андрей пригласил меня с моей подругой Аллой в гости. Он заехал за нами и повез на квартиру, где намерен был с нами развлекаться. Когда ехали по Арбату, какая-то женщина, стоявшая на ступеньках Театра имени Вахтангова, помахала ему рукой. (Как видим, детали у рассказывающих разнятся: по Мариной, в машине, кроме них, также не было никакого Игоря Кваши. – Ф.Р.). Андрей повернулся к нам и говорит: «Это моя знакомая – Татьяна. Вы не против, если я возьму ее тоже?» У него, видимо, разыгрался аппетит, распалилось творческое воображение по поводу предстоящей «премьеры». Мы не возражали.

В квартире мы пили вино, болтали… Неожиданно Андрей попросил Татьяну пройти с ним на кухню, и через несколько минут оттуда послышались звон разбиваемой посуды и дикие вопли:

– Пусть они убираются! Тебе меня и одной хватит!

Мы поняли, что дело приняло серьезный оборот, и тихо слиняли. Через несколько дней Андрей сказал, что на кухне он попросил Татьяну уйти, а она принялась кидать в него посуду и набросилась с кулаками…»

И вновь вернемся к тому скандальному вечеру. После ухода путан Миронов предложил Егоровой отправиться на квартиру его родителей на Петровку (те опять были на гастролях). И там между влюбленными произошло окончательное примирение. Причем в ванной. Когда Егорова мылась, туда вошел Миронов, взял мочалку и стал мыть девушку так бережно, будто ребенка. Затем завернул ее в махровое полотенце и отнес в комнату. А сам занял ее место под душем. Потом они ужинали на фарфоровых тарелках из коллекции Марии Мироновой. Поначалу Егорова отказалась есть из них – дескать, им же влетит! – но Миронов отмахнулся от нее как от назойливой мухи. Они, смеясь, пили шампанское и ели черную икру, густо намазывая ее на белый хлеб.

В ноябре родители Миронова снова уехали на гастроли (на этот раз по родной стране), и он на время их отсутствия перебрался из Волкова переулка на Петровку. Егорова переехала вместе с ним. Свои отношения они уже ни от кого не скрывали: ни в театре, ни от родителей Андрея. Кстати, незадолго до отъезда родителей Миронов познакомил Татьяну со своим отцом. Тот специально приехал к Театру сатиры, дождался когда там закончится репетиция «Дон Жуана» и встретил сына и его очередную пассию на улице. Егорова Менакеру понравилась с первого же взгляда. Хотя до этого он всегда отмечал дурной вкус своего сына по части женского пола. Вообще, в отличие от Марии Владимировны, Менакер был больше посвящен в амурные дела обоих своих сыновей и видел большинство их девиц. И редко кто из них производил на него достойное впечатление. За это оба сына удостоились от отца вполне характерного прозвища «говноулавливатели». Но в случае с Егоровой это прозвище оказалось неуместным. Прощаясь на углу Бульварного кольца, Менакер даже нежно потрепал Егорову за ушко и сказал сыну: «Посмотри, Андрей, какие у нее чудные ушки!»

На Петровке Егорова в тот раз прожила недолго. Как-то во время одной из репетиций в театр приехала знаменитая балерина Майя Плисецкая и увезла Андрея на своем роскошном «Ситроене» к себе домой. Увезла в гости, чтобы показать ему свои аппартаменты и подарить пластинку «Кармен-сюита» с музыкой своего мужа Родиона Щедрина (все знали, что Миронов меломан и держит дома богатую фонотеку). Поскольку этот отъезд происходил на глазах у Егоровой, она не смогла простить этого Миронову. И с этого момента вернулась к себе в Трубниковский. И как Андрей ни пытался ее уговорить вернуться, девушка была непреклонна. Понимая, что в такой ситуации Егорова ему неподконтрольна и при желании легко может отомстить (принять ухаживания какого-нибудь кавалера, которых подле нее всегда хватало), Миронов пускался на различные хитрости. Например, вечером он звонил ей домой и сообщал, что сегодня они едут развлекаться. Егоровой надо было срочно навести на себе марафет и ждать его приезда. Девушка так и делала. А Миронов, наглец, не приезжал. Это он делал специально: сам где-то веселился, а ее таким образом удерживал в четырех стенах.

Наступление 1967 года Миронов встретил в доме своих родителей на Петровке, 22. Гостей было несколько человек, но самыми почетными – Валентин Плучек и его жена Зинаида. На первый взгляд, их приглашение было неслучайным: хозяева таким образом устраивали своему сыну карьеру в театре. Но правдой было и другое: сам Плучек был глубоко заинтересован в артисте Миронове, потенциал которого открывал перед режиссером невообразимые горизонты для творческих экспериментов.

В родительском доме Миронов пробыл в ту ночь около двух часов. Затем галантно распрощался с гостями и рванул к своей возлюбленной. Вдвоем они отправились на Воробьевы горы, на смотровую площадку. Там любовались панорамой ночной Москвы и целовались. В конце этой восхитительной встречи Миронов сделал Егоровой неожиданное предложение: пригласил ее 7 января на день рождения своей мамы. Девушка поняла: это будут смотрины. Ее смотрины. И не ошиблась.

В назначенный день Егорова надела на себя все самое лучшее и отправилась на Петровку. В качестве подарка имениннице она несла резную шкатулку из дерева, куда насыпала дефицитные в те годы конфеты трюфель, а также букет гвоздик. Все это было вручено Марии Владимировне сразу после того, как гостья перешагнула порог квартиры на Петровке. Судя по выражению лица именинницы, девушка сына ей понравилась. И когда хозяйка представляла девушку гостям, она неожиданно изрекла: «А это – восходящая звезда Театра сатиры». Все присутствующие зааплодировали. Потом Мария Владимировна взяла девушку под локоть и повела ее на экскурсию по своим апартаментам. Егорова была счастлива, но особенно радовался Миронов – он-то лучше других знал, как тяжело понравиться его маме. Однако эта идиллия длилась недолго. Затем Егорова сама все испортила. Но о том, что же произошло, лучше всего расскажет она сама:

«Все говорили о премьере «Дон Жуана» в Театре сатиры, об Андрее, это была сенсация. Я сидела на зеленом диване, счастливая «восходящая звезда» – румяная, глаза блестели, ресницы после трудной и ювелирной работы над ними стояли, как роща над озером. И вдруг я услышала:

– Вы Плучеку все должны жопу лизать! – это сказала, вернее изрекла, она, мама. Люстру качнула невидимая судорога, которая повисла в комнате, гости застыли в немом страхе. Все боялись Миронову.

– Считаю, что жопу лизать вообще никому не нужно!

И откусила пирожок с луком и яйцом. На лице Андрея мелькнул ужас, у Менакера – растерянность, смешанная с неловкостью, у всех остальных ухмылки. На «оракула» я не смотрела – понимала, что это страшно. Но я услышала все, что она сказала вслух, – начинается война, а у меня нет ничего – ни пехоты, ни конницы, ни артиллерии, а у нее есть все! И лучше мне сразу встать на колени и сдаться! Потому что если враг не сдается – его уничтожают, а если сдается – его тоже уничтожают. Через пять минут все вспомнили про гуся и забыли эту историю, все, кроме Марии Владимировны. Она была очень злопамятна и расценила мой выпад так, как будто это было восстание Емельяна Пугачева…»

В эти же дни из Ленинграда в Москву на несколько дней приехал сводный брат Миронова Кирилл Ласкари. На правах гостеприимного хозяина Миронов повез брата в ресторан Дома актера, прихватив с собой и Егорову. Лучше бы он этого не делал. Ласкари, едва увидел девушку брата, как тут же в нее и влюбился. И принялся ухаживать. И все два последующих дня, что они провели вместе, только и делал, что предлагал ей руку и сердце. И хотя делалось это по большей мере в шутку, однако в присутствии Миронова это все равно выглядело странно. Особенно фразы, которые Ласкари произносил наиболее часто: «Зачем тебе нужен Андрей? Он же – бабник! Маменькин сынок, он тебе всю жизнь испортит! А я тебя устрою в Театр комедии, ты будешь играть там главные роли. Да и я неплохо зарабатываю». Миронов, слушая эти признания, смеялся, хотя на душе у него явно скребли кошки. Егорова поняла это в тот самый миг, когда «Красная стрела» умчала Ласкари в его родной город на Неве: всю обратную дорогу до Трубниковского Миронов не проронил ни слова. А потом нашел повод отомстить по полной программе. Восьмого марта ему исполнилось 26 лет и по этому случаю в Волковом переулке именинник собрал гостей. Пригласил он туда и Егорову. Но сам по ходу веселья принялся ухаживать за другой – за юной балериной Большого театра Ксенией Рябинкиной. Егорова какое-то время молча терпела эти ухаживания, а когда смотреть на это стало невмоготу, покинула негостеприимный дом.

В течение последующих нескольких дней Миронов и Егорова не общались, предпочитая обществу друг друга других людей. Даже в театре они старались не пересекаться. Но однажды, когда Татьяна была в гостях у одного художника на улице Немировича-Данченко, кто-то из присутствующих там, как бы походя, сообщил, что буквально несколько минут назад видел, как Миронов поднялся к своему другу Игорю Кваше (он жил в этом же доме), да не один, а в обществе все той же Рябинкиной. Эта новость переполнила чашу терпения Егоровой. Она тут же одолжила у присутствующих денег и отправилась на Ленинградский вокзал. И спустя несколько часов – утром следующего дня – была уже… у Кирилла Ласкари. И там стремительно вышла за него замуж. Свадьбу сыграли дома у жениха на улице Герцена (там же жили мама и первая жена Менакера). А на следующее утро молодая жена отправилась в Москву, пообещав мужу в скором времени уволиться из театра, собрать вещи и переехать жить к нему. Но ни одно из этих обещаний выполнено не будет. И эта поездка, и эта скороспелая свадьба – все было всего лишь наваждением, попыткой убежать от самой себя, а заодно отомстить Миронову. Удалось только второе – Миронов действительно был вне себя от злости и порвал с Егоровой всяческие отношения. Однако терпения Миронова хватило только на пару-тройку недель.

Однажды после вечернего спектакля Егорова вышла на улицу, где ее поджидал ее добрый знакомый, который пригласил ее поужинать в ресторан Дома актера. Но не успела Егорова сесть в машину, как к ним подлетел Миронов. Как ни в чем не бывало, он спросил Татьяну, куда она собралась, и, узнав куда, заявил, что хочет составить ей компанию, но в дуэте… с балериной Рябинкиной. Егоровой было все равно. В итоге они заехали в Большой театр, захватили балерину и вчетвером рванули в ресторан ВТО. Вечер прошел изумительно. С этого дня эти ужины продолжались в течение примерно двух недель. Пока наконец Миронов попросту не выкрал Егорову. Это случилось после одной из репетиций «Доходного места». Егорова решила пройтись до дома пешком, а Миронов тронулся следом на автомобиле все того же Червинского. Метров двести он настойчиво уговаривал девушку разрешить ему подвезти ее, но та с такой же настойчивостью отвергала все его домогательства. Помог Миронову дождь, начавшийся совершенно внезапно. Вот тут терпение девушки лопнуло. Она села в автомобиль и… была украдена. Миронов наглухо закрыл все двери и рванул машину к Волкову переулку. Там, на их общей софе, произошло примирение.

Роман Миронова и Егоровой возобновился с новой силой. Они буквально не расставались: весь световой день общались в театре, после чего мчались в Волков переулок, чтобы целиком отдаться во власть Эроса.

Двадцать седьмого июня Театр сатиры закрыл свой сезон в Москве. Волею судьбы и руководства театра Миронову и Егоровой предстояло расстаться почти на два месяца: часть труппы (в нее входил и Миронов) была отпущена в отпуска, другая (там была Егорова) должна была ехать в Азербайджан, чтобы выступать в частях Закавказского военного округа. По случаю закрытия сезона в театре был устроен банкет, после чего Андрей и Татьяна в компании еще нескольких коллег отправились встречать рассвет на Воробьевы горы. Все были пьяны и веселы. Но самым отвязным оказался Марк Захаров, который устроил… сжигание советских дензнаков. Достав из кармана несколько купюр достоинством пять и десять рублей, он прилюдно чиркнул спичкой и призвал актеров последовать его примеру. Уговаривать присутствующих дважды не пришлось. Они тоже извлекли на свет дензнаки и без сожаления их подожгли. Кто-то даже притоптывал и припевал: «Гори, гори ясно, чтобы не погасло…»

Затем всем гуртом отправились в Волков переулок к Миронову. Егорова ехала туда с огромной охотой: ей казалось, что именно там Миронов осмелится сделать ей официальное предложение руки и сердца. А получилось совсем наоборот. В самый разгар веселья Миронов утащил девушку на балкон, где со злостью выпалил ей в лицо всего лишь одну фразу: «Я тебя не люблю!» Чем была вызвана эта злость, Егорова так и не поняла, поскольку никаких поводов для ревности она не давала. Схватив свою сумочку, она пулей выскочила из мироновской квартиры, в очередной раз дав себе клятву никогда больше туда не возвращаться.

Осенью, сразу после открытия сезона в Театре сатиры, Миронов стал предпринимать настойчивые попытки вернуть себе былую благосклонность Егоровой. Но та сохраняла нейтралитет. А тут еще у Миронова появился куда более грозный соперник – сам хозин театра Плучек. Еще в январе он пытался приударить за актрисой в надежде, что та не посмеет отказать хозяину театра, в котором она работает. Но Егорова проявила строптивость: когда Плучек стал домогаться ее в своем кабинете, она оттолкнула его и убежала прочь. И вот теперь Плучек предпринял вторую попытку взять неприступную крепость приступом. Как-то вечером, после спектакля, он внезапно встретил Егорову и Миронова в гардеробной и пригласил их составить ему компанию – поужинать в ресторане Дома журналистов. На следующий день повторилось то же самое. Только теперь Плучек вызвался проводить Егорову домой сам. Услышав это, Миронов предпочел ретироваться. У дома Егоровой в Трубниковском произошла смешная сцена: Плучек полез к девушке целоваться и стал звать ее к себе домой (мол, супруга уехала в Ленинград), но Егорова снова проявила строптивость – оттолкнула режиссера и убежала в подъезд. И тут же позвонила Миронову, чтобы успокоить его – мол, старику ничего не обломилось.

Седьмого ноября Миронов и Егорова в компании своих коллег по театру отправились отмечать праздник Великого Октября. Веселье проходило в кооперативе артистов Большого театра на Арбате. Как вспоминает Татьяна Егорова, поездка туда вылилась в настоящий аттракцион сродни польскому моторевю. Устроил это зрелище Марк Захаров, который в те годы был мастак на подобного рода штучки. Где-то на полпути к месту сборища, когда автомобили с «сатировцами» мчались по Садовому кольцу и пересекали площадь Восстания, Захаров внезапно вылез из открытого окна заднего сиденья и перелез в такое же открытое окно, но уже другого автомобиля. Залихватский трюк был встречен громогласными криками «ура!» и выстрелом пробки от шампанского.

На вечеринке Миронов оказался верен себе: несмотря на присутствие своей возлюбленной, стал ухаживать за молоденькой балериной. Егорова, естественно, переживала, однако виду поначалу не подавала, заглушая обиду порциями коньяка. Но ее терпения хватило на каких-нибудь полчаса. Затем актриса поднялась с дивана, подошла к балерине, которая кружилась в очередном танце с Мироновым, и сорвала у нее с головы модный шиньон. Балерина расплакалась и убежала в другую комнату. Все были в шоке, а особенно Миронов, который буквально заметался по квартире: он то бегал успокаивать балерину, то стыдил Егорову. Но последняя все его реплики пропускала мимо ушей, поскольку считала себя правой: в конце концов это не она отбивала у балерины ее кавалера, а наоборот. Тем более в тот момент Егорова уже знала, что беременна.

Миронов узнал про это спустя несколько дней. Егорова сообщила ему об этом в Волковом переулке, сообщила как бы между прочим. Миронов в первые минуты сделал вид, что не расслышал новости. На самом деле он просто взял тайм-аут – хотел тщательно все осмыслить. И только спустя примерно полчаса вернулся к этой теме. И то, что он сказал, больно резануло его возлюбленную. «Танечка, ну куда нам еще ребенок? Мы вдвоем-то разобраться не можем, а что будем делать втроем? Это же ужас! Нам надо подождать… Я все устрою, у меня есть хороший врач…» И так убедительно он это говорил, что Егорова даже не смогла на него обидеться. Видимо, она и сама понимала, что появление ребенка в их тандеме и в самом деле пока нежелательно. Ведь они по-прежнему не женаты, а рожать ребенка без штампа в паспорте Егорова не хотела. Она сама росла без отца (ее воспитывал отчим) и прекрасно знала, что это такое – безотцовщина. Желать подобной участи своему ребенку – Боже упаси! И она согласилась лечь в больницу.

Пока его возлюбленная лежала в роддоме, Миронов был утвержден на новую роль в театре – он должен был играть ловкого плута в спектакле «Безумный день, или Женитьба Фигаро» Пьера Огюста Бомарше. Кроме этого в ноябре состоялся первый творческий вечер Миронова. Он проходил в Доме актера при абсолютном аншлаге, что лишний раз доказало, в какую звезду внезапно превратился недавний актер массовки.

Наступление нового 1968 года Миронов и Егорова встречали вместе в ресторане ВТО, что на улице Горького. По этому случаю Егорова сшила себе в ателье крепдешиновое платье в модную шахматную клеточку, а также купила подарки: Миронову – коллекционный игрушечный автомобиль (он их собирал), а его родителям – маленький домик со зверюшками и градусником. Миронов тоже приготовил своей возлюбленной приятный сюрприз на кругленькую сумму – золотое колечко с рубином. Все эти подарки были вручены перед началом застолья, когда многочисленные гости только рассаживались за столы. Мария Владимировна приняла подарок благосклонно, хотя на самом деле ее переполняли куда более сложные чувства. Несмотря на полуторагодовое знакомство с Егоровой, Миронова так и не смогла смириться с выбором сына и жутко ревновала Андрея к ней. А тут еще она заметила на пальце Татьяны золотое колечко с рубином, тотчас все поняла и невзлюбила возможную невестку еще сильнее. Не прибавил радости Марии Владимировне и эстрадный номер, который показали ее сын и Егорова. Они лихо станцевали под песню Фрэнка Синатры «Макс зе найф», за что были удостоены специального приза от зрителей. Глядя на счастливых призеров, Мария Владимировна внезапно отчетливо осознала, что она стремительно теряет своего сына. А в роли разлучницы выступает Егорова. И все же, несмотря на переполнявшую ее ревность и злость, Миронова старалась вида не подавать и тоже хлопала в ладоши вместе со всеми.

Седьмого января свой очередной день рождения справляла мама нашего героя. Торжество справляли на даче в Пахре. Туда была приглашена и Егорова. И там, узнав, что Татьяна родилась на день позже ее, именинница искренне удивилась и преподнесла ей подарок – коробку шоколадных конфет. Эти конфеты были съедены тут же, в узком кругу, когда настенные часы пробили наступление нового дня – 8 января.

Утром Миронова и Менакер уехали в Москву, а Андрей и Татьяна остались на даче. Впереди их ожидали лыжная прогулка, душ и приятное времяпрепровождение у горящего камина (а вечером обоим предстояло играть в «Доходном месте»). Во время сидения у камина Миронов преподнес имениннице очередной подарок – флакон фрунцузских духов «Фамм». После чего сообщил, что решился официально жениться на Егоровой. Однако одного его решения было мало – надо было спросить разрешения у родителей, вернее, у матери. Миронов заранее предугадывал ее реакцию, боялся этого и всячески оттягивал последний разговор. Но тянуть до бесконечности было нельзя. В конце концов он решился. Но все вышло так, как он и предполагал. Если отец отнесся к его сообщению о женитьбе спокойно, то мать буквально взорвалась: «Нет, нет и нет! Я тебя не для того растила, чтобы отдавать в руки безродной девки, у которой даже приличного приданого нет». И как Миронов не втолковывал матери, что социальное и имущественное положение его будущей жены для него ничего не значит, все было напрасно – мать стояла на своем и грозилась в случае неповиновения обрушить на голову сына все возможные громы и молнии. И Миронов решил обождать с женитьбой до лучших времен. Впрочем, сам он в наступление этих времен верил с трудом.

В начале марта Андрей съездил в Ленинград, где находились с гастролями его родители. Вернулся оттуда 9-го и прямо с вокзала отправился в театр, чтобы участвовать в очередной репетиции. А после нее они с Егоровой отправились в Волков переулок. Но по дороге туда случилось неожиданное: Татьяна внезапно объявила Миронову, что им надо расстаться. Аргумент у нее был один: «Я устала, у тебя на первом плане всегда будет мама». Миронов был в шоке, у него даже руки затряслись. Он бросился уговаривать любимую не делать этого, обещал исправиться. Но та была неумолима. Миронов чуть не плакал. Каково же было его удивление, когда выяснилось, что возлюбленная… его просто разыграла. Едва они переступили порог квартиры, как Миронов увидел на столе желтые тюльпаны и шоколадный торт, который Егорова испекла накануне вечером. Рядом с тортом красовалась записка: «Андрюша, с днем рождения!» Этот торт они съели этим же вечером, когда вернулись после спектакля «Баня» домой. Причем съели не одни, а в компании с Валентином Плучеком и его супругой.

А спустя несколько дней в отношениях Миронова и Егоровой вновь случился очередной кризис. В те дни на сцене Театра сатиры состоялась премьера нового спектакля – «Малыш и Карлсон, который живет на крыше», где Егорова играла роль Бетан. На худсовете игра всех актеров была признана удовлетворительной, и только Егорова получила втык: ее игру признали самой ужасной. Кто-то даже предложил не повышать ей зарплату. Но для самой артистки эта проработка ничего бы не значила (за два года работы она и не такого наслушалась), если бы в хор этих голосов не вплел свой голос Миронов. Он внезапно… поддержал худсовет. И этот поступок буквально убил Егорову. Дома, в Волковом переулке, она устроила возлюбленному «разбор полетов». Она назвала его предателем и трусом, и в очередной раз объявила, что им надо расстаться. И он опять бросился отговаривать ее. Как и в прошлые разы, Егорова довольно быстро сдалась. А спустя несколько дней уже жалела об этом, узнав, что Миронов провел ночь с одной из артисток их театра. «Все! Кончено!» – заявила ему Егорова, когда он вновь пришел просить у нее прощения. И целую неделю они не общались.

Тем временем 25 апреля Миронов начал сниматься на «Мосфильме» в своей самой знаменитой картине – «Бриллиантовая рука» Леонида Гайдая. У него была главная роль – прохиндей-контрабандист Геннадий (Геша) Козодоев. И именно в эти самые дни Миронова угораздило попасть… на заметку КГБ. Случилось это до обыденного просто. Вместе со своим другом детства и коллегой по «Сатире» актером Владимиром Долинским он гулял по Арбату. Когда они проходили мимо американского посольства на Спасо-Хаус, они столкнулись с двумя симпатичными девушками. Услышав из их уст английскую речь, друзья решили за ними приударить. Миронов стал говорить по-английски, Долинский обошелся родным, русским наречием. Девушкам молодые люди понравились, и они пригласили их прогуляться в посольском саду. Знай актеры, что перед ними дочери американского посла, они бы наверняка поостереглись принимать их приглашение. Но они ни о чем не догадывались и посему смело вошли на территорию посольства. И пробыли там больше часа. Последствия не заставили себя долго ждать.

Уже на следующий день Миронову позвонил незнакомый мужчина, который представился офицером КГБ. Чекист предложил Миронову встретиться и назвал адрес: дом в центре Москвы, где у КГБ была конспиративная квартира. Отказаться актер не посмел. Через несколько минут он был уже на месте и только там наконец осознал, какую глупость он совершил накануне. Чекист объявил ему, что, оказавшись на враждебной территории, он совершил преступление (нарушил государственную границу) и теперь должен искупить свою вину – дать согласие на сотрудничество с Комитетом. В противном случае чекист пригрозил Миронову жестокими карами. «Вы, кажется, только что начали сниматься в очередном фильме? Так вот, если не согласитесь, из фильма вы вылетите. Да и в театре вам мало что будет светить: ни главных ролей, ни зарубежных гастролей вы не увидите». Миронов был в шоке: стать стукачом было для него равносильно смерти, но и без актерской профессии он себя тоже не мыслил. Было над чем поломать голову.

Тем временем 25 мая Миронов стал собираться в дорогу – он собирался выехать в Адлер, чтобы присоединиться к съемочной группе «Бриллиантовой руки», которая еще 17 мая выехала на юг для натурных съемок фильма. Но, прежде чем выехать на юг, Миронов «обработал» Егорову. Он сообщил ей, что у него чесотка, которая наверняка передалась и ей. А посему им обоим надо лечиться – втирать в себя специальную микстуру. И он выдал ей два флакона чрезвычайно вонючей жидкости. «Надо втирать ее два раза в день – утром и вечером. Я буду мазать на юге, а ты – здесь». Доверчивая Егорова поверила. На самом деле Мироновым двигала элементарная ревность. Он раздобыл эту жидкость у знакомого врача и преследовал одну-единственную цель – чтобы его возлюбленная пропахла этой гадостью настолько сильно, чтобы ни один мужчина не смог к ней даже близко приблизиться.

Между тем сам Андрей к женщинам на съемках приближался, иногда даже очень близко. Например, к Светлане Светличной, которая исполняла в фильме роль блондинки-красавицы Анны Сергеевны. Актриса вспоминает:

«В «Бриллиантовой руке» у меня было всего пять съемочных дней в Сочи и в Адлере (в Адлере снимали смотровую площадку. – Ф.Р.). Когда они закончились, мы это отметили с шампанским. Хорошо так отметили, не пожалели. А потом вдвоем с Андрюшей (Мироновым. – Ф.Р.) пошли купаться на море. Я заплыла черт-те куда и стала тонуть – по-настоящему, до сих пор страшно вспомнить. И Андрюша меня спас – понимаете, я ему жизнью обязана. Потом мы долго целовались на берегу – только целовались! – а утром я улетела в Москву. Вот такой короткий флирт… У актеров и актрис, которые снимаются вместе, очень часто возникает взаимное влечение. Работе это не мешает, даже наоборот, но вредит семейной жизни. Особенно когда в семье оба актеры…»

Вернувшись в августе в Москву, Андрей снова возобновил свои отношения с Егоровой. А тут как раз грянули события в Чехословакии – 21 августа. И вот на следующее утро Миронов и Егорова проснулись в доме на Петровке, 22, и Андрей включил радио, причем не советское, а «Свободную Европу». И они услышали неожиданную новость – советские войска вошли в Прагу, чтобы подавить «бархатную революцию» (аналог сегодняшних «оранжевых революций»). Егорова была в ванной, когда туда ворвался потрясенный Миронов и буквально завопил: «Танька, наши танки в Праге! Это не страна, а держиморда какая-то! Тут всех пересажали, теперь за чехов взялись!» Однако долго обсуждать эту новость у обоих не было времени: Миронову надо было на съемку, Егоровой – на репетицию. Но вечером они договорились встретиться и все хорошенько обсудить.

В тот же день в «Бриллиантовой руке» были сняты очередные «ресторанные» эпизоды: Граф и Горбунков за столом в ресторане, Граф заказывает водку, коньяк и пару бутылок пива, после чего произносит фразу-пароль: «Феденька, и хорошо бы дичь».

Вечером Миронов и Егорова отправились на квартиру к Игорю Кваше на улице Немировича-Данченко, где собралось не менее двух десятков человек, чтобы обсудить последние события в Праге. Собравшиеся бурно возмущались происшедшим, однако дальше слов дело не пошло: послать возмущенную телеграмму советскому правительству, как это сделал Евгений Евтушенко, никто не решился.

Из книги Я - «Берёза», как слышите меня?.. автора Тимофеева-Егорова Анна Александровна

А. А. Тимофеева-Егорова Я - «Берёза»! Как слышите меня?.. Обманула радуга Проводы запомнились, как яркий солнечный праздник. Хотя, вполне вероятно, день был и пасмурным. Но улыбки друзей, смех, шутки - все это так ослепляло, так кружило голову, а радость, переполнявшая меня,

Из книги Голоса времен. (Электронный вариант) автора Амосов Николай Михайлович

4. 1928-30 гг. Конец НЭП-а, процессы, колхозы. Разрыв с отцом. Любовь. Лесная практика. Клятва. В восьмом классе, на границе 15-16-ти лет, я сам и жизнь изменились.Даже и страна. НЭП кончился, началось движение в социализм.В классе были "лишенцы" - дети, у которых родители относились к

Из книги Звезда Егорова автора Нечай Петр Евлампиевич

«ЗВЕЗДА ЕГОРОВА» Есть много памятных дат и событий в истории чехословацкого народа. Не однажды поднимался он на освободительную борьбу за свою свободу, за национальную независимость. Но среди всех событий самое знаменательное - Словацкое национальное восстание

Из книги Розы на снегу автора Кринов Юрий Сергеевич

ЗИНА ЕГОРОВА В годы оккупации города Дно ее нередко видели в обществе гитлеровских офицеров. Мило улыбалась официантка столовой летного состава и тем, кто обслуживал фашистскую технику.Со станции к берегам Невы ежедневно уходили эшелоны с военными грузами и живой силой

Из книги Любовь и безумства поколения 30-х. Румба над пропастью автора Прокофьева Елена Владимировна

Елена Владимировна Прокофьева, Татьяна Викторовна Умнова Любовь и безумства поколения 30-х. Румба над пропастью Любовь – это сон в сновиденьи… Любовь – это тайна струны… Любовь – это небо в виденьи… Любовь – это сказка луны… Любовь – это чувственных строк

Из книги Владислав Третьяк. Легенда №20 автора Раззаков Федор

Любовь по имени Татьяна и… Суперсерия-72 Тем временем приближалось время первой Суперсерии встреч между советскими и канадскими профессиональными хоккеистами. Договоренность об этом была достигнута на мировом первенстве в Праге, а сами встречи намечалось провести в

Из книги Угрешская лира. Выпуск 2 автора Егорова Елена Николаевна

Елена Егорова Пушкин в Малинниках Хоть малиной не корми, Да в Малинники возьми. А.С. Пушкин Нет, манили не малиною Вновь Малинники поэта - Красотой своей былинною, Дружбы негасимым светом. Не терзалось больше ранами Сердце в здешних далях чистых. И весной весёлой

Из книги Угрешская лира. Выпуск 3 автора Егорова Елена Николаевна

Елена Егорова Молитва Натали 1 Январь. Последняя пятница. Четырнадцать сорок пять. Нет, время назад не пятится - Поэту вовек не встать. Душа отошла к Всевышнему - Великий и страшный миг. На белой подушке вышитой Покоен поэта лик, Но смерти не видно признаков - Как спит он,

Из книги Три любви Михаила Булгакова автора Соколов Борис Вадимович

Елена Егорова Великий Пушкин Великий Пушкин… Яркий пламень Самой поэзии святой… Стихи – краеугольный камень Руси словесности живой. Высоты духа вековые, Глубины чувства в них. Поэт Неисчерпаем, как Россия, Явившая его на

Из книги Монахи. О выборе и о свободе автора Посашко Юлия Игоревна

Елена Егорова Елена Николаевна Егорова – член Союза писателей и Союза журналистов России, автор 20 книг и поэтических сборников, заместитель руководителя литобъединения «Угреша». Работает ведущим научным сотрудником Центрального экономико – математического

Из книги Михаил Булгаков. Тайная жизнь Мастера автора Гарин Леонид

Елена Егорова. «Критикам» Смелякова Стало модно нынче в интернетеСмелякова мелочно хулить,Как о человеке и поэте«Правду-матку голую» рубить:Был нахалом, мол, и грубияном,Нецензурной лексикой грешил,Крепко выпивал, в угаре пьяномЗа столом бранился и чудил,Был ревнив к

Из книги Девять женщин Андрея Миронова автора Раззаков Федор

Елена Егорова Елена Николаевна Егорова – член СП России, автор 26 книг, заместитель председателя литобъ-единения «Угреша», дипломант московской областной литературной премии им. М.М. Пришвина (2006), лауреат московской областной премии имени Я.В. Смелякова (2005). Награждена

Из книги автора

Первая любовь Татьяна Николаевна Лаппа Татьяна Николаевна (в первом браке Булгакова, в третьем Кисельгоф), (1892–1982), первая жена Булгакова, оставила о нем устные воспоминания, записанные рядом исследователей булгаковского творчества в последние годы ее жизни, когда

Из книги автора

Из книги автора

3.1 Первая любовь - Татьяна Лаппа Первая жена Михаила Афанасьевича Булгакова родилась в Рязани, а росла в Саратове. Её бабушка вышла замуж за состоятельного человека, но некоторое время спустя её супруг покинул её саму с детьми, и их воспитание и образование полностью

Из книги автора

Миронов и Она: Татьяна Егорова Как уже говорилось ранее, после смерти Миронова его мама сблизилась именно с Татьяной Егоровой. Та часто бывала у нее дома, скрашивала ее одиночество, которое так внезапно свалилось на нее в год ее 77-летия. И во время празднования Нового года,

«Неужели актеру Х. или актрисе У. столько лет? Быть этого не может!» - говорим мы часто не без доли лести. В то, что Андрею Миронову 8 марта исполнилось бы 65, действительно трудно поверить. Он остался на экранах, на фотографиях и в сердцах укоризненным напоминанием о победительной молодости, не желающей стареть, о празднике жизни, не прекращающемся никогда. Через год исполнится 20 лет со дня смерти Миронова, он все дальше и дальше от нас. И все яснее и яснее становится то, что было и так ясно, - такого артиста, как Миронов, у нас нет. И в мире, пожалуй, тоже. Есть лучше. Есть иные. Такого - нет. И будет ли?

Андрей Миронов , конечно, вряд ли мог предположить, что 20 лет спустя после ухода в мир иной он предстанет для грядущих поколений в двух ипостасях. Во-первых, символом беззаботного, непрекращающегося праздника, этаким артистом-куплетистом, никогда не унывающим. Во-вторых - объектом непрекращающихся пересудов на тему, сколько женщин у него было, у скольких женщин был он, от каких дам у него дети и его ли это дети. Напрасно все-таки Татьяна Егорова выпустила своей книгой «Андрей Миронов и я» джинна из бутылки и спровоцировала эти бабские сплетни вокруг артиста. У кого только он, оказывается, не был в любовниках и воздыхателях. Если верить молве и мемуарам, список весьма обширен и разнообразен: Наталья Фатеева, Анастасия Вертинская, Татьяна Егорова, Елена Проклова, Татьяна Васильева, Вера Васильева, Нина Корниенко, Алена Яковлева, Светлана Светличная, балерина Рябинкина, вроде бы - балерина Плисецкая, даже - о Боже! - Нона Мордюкова (совсем народ от сплетен умом тронулся). И это не считая того, что был официально женат на радистке Кэт (Е. Градовой) и корнете Азарове (Л. Голубкиной).

Где здесь правда? Где вымысел? Да какая, в сущности, разница. Может быть, хватит удовлетворять свое ненасытное любопытство? Может быть, пора перестать лепить образ дамского угодника, маменького сынка, ревнивца, неврастеника, бившего некоторых своих дам по мордам? Все равно это уйдет, сегодня или завтра, и останется ни на кого не похожий, беззащитный и обольстительный одновременно Андрей Миронов, получившийся из Андрюши Менакера (фамилию Менакер носил его деликатный и музыкальный папа). Солнечный актер, любимый даже в отрицательных ролях. Дима Семицветов из «Берегись автомобиля» - это же с ума можно сойти! Как он позирует возле своей персональной машины, как отплясывает шейк, как бежит по улице навстречу заревевшей автомобильной сигнализации. Даже с банальным насосом на даче в шортах - и то так стильно, что дальше некуда.

Гена Козодоев из «Бриллиантовой руки» и вовсе стал легендарной ролью. Режиссер Леонид Гайдай сомневался, отдавать ли эту роль молодому Миронову, оставлять ли в фильме песню об «Острове Невезения». Вставной, дескать, номер. Да ведь вся замечательная комедия, может быть, не стоит одного этого улетного номера, улетного еще и потому, что все время кажется: при каком-нибудь сотом просмотре «Руки» Миронов во время танца все-таки перебросит свою ногу за борт «Михаила Светлова» и улетит в безбрежные морские просторы.

В год выхода «Бриллиантовой руки» на экраны страны, на исходе 60-х, он сыграет в Московском театре Сатиры Фигаро, героя искрометной комедии Бомарше . Режиссер Валентин Плучек знал, на кого делать ставку. В этом спектакле немало актерских компромиссов, но Миронов бесспорен, причем как в комедийных, так и в серьезных эпизодах. Не хочется снова вспоминать, что в 1987 г. именно на этом спектакле он потерял сознание и начал уходить от нас. Днем играл в Риге в теннис, был странно красен, в антракте разговаривал с дочерью Машей. Все это обмусолено тысячу раз. Не хочу об этом. Не хочу о том, что руководство театра не отпустило коллектив на похороны, заставив продолжать играть спектакли в Риге. Не хочу о том, что завистники шептались за кулисами, что Миронов стал играть Фигаро хуже, тяжелее, да и вообще давно уже не тот. Даже если бы он сыграл когда-нибудь из рук вон плохо (трудно себе такое представить), им бы все равно ничего не обломилось - он был несравненен. И в этой роли, и во многих других.

Как любили его поклонники и поклонницы за все эти «Соломенные шляпки», «Небесные ласточки», за все эти водевили и мюзиклы, в которых он был царь и бог! Ему достаточно было одного поворота головы, одной интонации, одного взгляда, чтобы пронзить насквозь сердца благодарных зрителей. Он путешествовал с друзьями по реке, прихватив с собой собачку. Он путешествовал с итальянцами по России. Он назначал свидание у амбара, он был чертовски привлекателен, он, казалось, был как тот победительный воробышек, который бабочек «шмяк-шмяк-шмяк-шмяк». Хотя на самом деле его всю жизнь шпыняли эти самые бабочки и строгая мама Мария Владимировна, а он терпеливо пытался соответствовать репутации дамского угодника, водил БМВ, курил «Мальборо» (это в те-то дефицитные годы!) и стремился доказать всем, что живет не просто красиво, а очень красиво.

Ему мучительно завидовали, его тихо ненавидели коллеги за то, что все лучшие роли доставались ему, за то, что он везде - на сцене, в кино, на ТВ, в режиссуре и на концертах, на студии звукозаписи, еще и в мультфильмах кота Леопольда успевает озвучивать. И везде успех, и везде востребован, и публика носит на руках, не устает. Ему не могли этого простить, а он не мог просить себе стойкой репутации легкого актера. Ему хотелось быть актером-трибуном, актером-гражданином, как Высоцкий или молодой Табаков (Миронов не хотел понимать, что людям куда нужнее те оптимизм и жизнелюбие, которые он всегда источал). Ему хотелось играть Гамлета и Сирано де Бержерака (ему обещали, но он не сыграл ни того, ни другого).

Зато в театре ему удалось сыграть и странно честного Жадова в «Доходном месте», и страстного Чацкого в «Горе от ума», и заморыша Хлестакова в «Ревизоре», и выцветшего Мэкхита из «Трехгрошовой оперы», и чеховского Лопахина.

Не все принимали его серьезные роли в фильмах Ильи Авербаха, Алексея Германа и Юрия Озерова. Наверное, смешно, что в молодости Миронов играл одного из классиков марксизма-ленинизма - Фридриха Энгельса. Как он выглядел в роли друга и спонсора Карла Маркса ? С бородой. Примерно так, как в комедии «Три плюс два».

Многие не приняли, как он сыграл Остапа Бендера в «12 стульях» Марка Захарова. Мол, слишком холоден, слишком много поет и танцует. Но глядя на сегодняшних выморочных Остапов, понимаешь, что до Миронова им - как до звезд, вернее, как до настоящей звезды.

В последней своей звездной кинороли - мистера Феста из «Человека с бульвара Капуцинов» - он уже не был похож на себя самого. Какая-то странная печать отрешенности лежала на лице этого мистера. Тот, кто всегда внимательно наблюдал за Мироновым, понимал: что-то должно случиться.

Андрей Александрович Миронов умер в 46 лет, в 1987 году. С его уходом рухнул Московский театр Сатиры, не поднявшийся до сих пор. Вскоре после его ухода рухнула огромная страна под названием СССР, страна, милостиво позволявшая себе терпеть безобидного жулика Гену Козодоева в переливающемся костюмчике. Пришли другие времена, другие Козодоевы, пришли другие Мироновы. Но тот, прежний человечек по-прежнему смешно и безмятежно пляшет на палубе теплохода «Михаил Светлов», вернее, на экранах наших телевизоров. Мы бы и рады задержать на нем взгляд, но переключаемся на другие каналы - политика, выборы, кровь, пожары и землетрясения, наводнения, взрывы, убийства, грязь и массовое подглядывание в замочные скважины. На человека по имени Андрей Миронов нет времени, времени нет. Цигель-цигель, ай-лю-лю потом. Когда-нибудь потом, но обязательно.

СЕРГЕЙ ПАЛЬЧИКОВСКИЙ
Первая крымская N 115, 10 МАРТА/16 МАРТА 2006

8 января исполнилось 74 года актрисе театра и кино Татьяне Егоровой, чье имя в последнее время упоминается в основном в связи не с ее ролями, а с книгами, одна из которых – «Андрей Миронов и я» – вызвала такой резонанс, что страсти вокруг нее не утихли до сих пор.

Эта книга была опубликована спустя 13 лет после смерти Андрея Миронова, в ней Татьяна Егорова с предельной откровенностью рассказывала не только о своем многолетнем романе со знаменитым актером, но и о многих других известных коллегах, которым она дала очень нелестные характеристики. Из-за этого Егорову называли сумасшедшей самозванкой, а ее мемуары – «гнусной книгой», женской местью, попыткой свести счеты с коллегами, но она уверена в том, что поступила правильно.


В официальных биографиях Андрея Миронова имя Татьяны Егоровой обычно не упоминалось – писали только о двух его женах, Екатерине Градовой и Ларисе Голубкиной. Поэтому откровения Егоровой стали для всех настоящим шоком, а ее слова подвергали сомнению. Замысел книги она вынашивала давно – всю жизнь актриса вела дневники и записывала фразы Андрея Миронова и его матери. И когда в 1999 г. ей предложили опубликовать мемуары, она принялась за работу. Говорила, что решилась на это потому, что к этому времени об Андрее Миронове начали забывать.


Татьяна Егорова, 1969


Андрей Миронов и Татьяна Егорова в спектакле *Над пропастью во ржи*, 1966
Роман Миронова и Егоровой был стремительным и страстным и продолжался с перерывами на протяжении 21 года. Он начался прямо на сцене, во время совместной репетиции спектакля «Над пропастью во ржи». Ей на тот момент было 22 года, а ему – 25. Вместе с Андреем Мироновым должна была играть другая актриса, но она заболела, и ее заменила выпускница театрального училища Татьяна Егорова. По ее словам, это была любовь с первого взгляда.



Их роман в театре ни для кого не был тайной, и, по словам Егоровой, Миронов был готов жениться на ней, но его мать была против их брака. Егорова казалась ей слишком дерзкой и прямолинейной, хотя актриса считает, что ее не устраивали все невестки просто потому, что она фанатично любила сына и не хотела ни с кем его делить.


Андрей Миронов с матерью
В своей книге Татьяна Егорова утверждает, что была единственной настоящей любовью в жизни Андрея Миронова, а все остальные женщины были «для вида, для обозначения». После того, как актриса потеряла ребенка, рождения которого Миронов не хотел, она не могла ему простить предательства, ведь вскоре после этого он женился на Екатерине Градовой: «Делать приходилось вид брака, а на меня бросать пламенные взоры, но от меня они отскакивали как от стенки горох. Устроить это брачное представление у меня под носом, на глазах у всего театра, и это после моей трагедии с ребенком! Нет! Это очень жестоко! Не прощу никогда!».


Татьяна Егорова в спектакле *Проснись и пой*, 1974
Егорова уверена в том, что на Екатерине Градовой он женился только для того, чтобы отомстить ей после очередной бурной ссоры – и якобы поэтому этот брак не продержался долго. Таких безапелляционных заявлений в книге много, что заставляло знакомых говорить, что актриса слишком преувеличила и исказила факты.


Кадр из фильма *Кто есть кто?*, 1977
Знаменитый артист умер прямо на руках у Татьяны Егоровой, в том же театре в Риге, где они познакомились. Ему стало плохо во время спектакля, за кулисами он потерял сознание и больше не приходил в себя. Его последними словами были: «Голова… больно… голова!». После смерти Андрея Миронова Егорова год проболела, а затем ушла из театра и больше никогда не выходила на сцену. Говорит, что находиться среди недоброжелателей в Театре Сатиры больше не могла, а в другие театры устраиваться не захотела, так как, по ее признанию, «выросла из актерской профессии, как дети вырастают из старой одежды». Ей больше не хотелось играть одни и те же роли и повторять заученные слова: «Здесь, на земле, останется совсем другая «Танечка». Она покинет театр, построит дом, станет жить у ручья и рубить дрова. Все, как он просил». Поэтому она нашла для себя другое занятие – стала писать пьесы и романы.


Мария Миронова и Татьяна Егорова
Как это ни удивительно, но с Марией Мироновой – матерью актера, которую Егорова считала главной виновницей их несостоявшегося брака, в последние годы она была очень близка. Через несколько лет после смерти актера женщины начали общаться и много времени проводили вместе. Татьяна даже поселилась на их семейной даче в Пахре и представлялась всем не иначе как «вдова Миронова». Она признавалась: «Любая женщина была для ее сына недостаточно хороша, недаром же Мария Владимировна говорила, что родила Андрея для себя. А потом, когда Андрюши не стало, нас объединила любовь к нему… У нас с нею много тайн, которые никогда никто не узнает».





Актриса и писательница Татьяна Егорова
После выхода книги «Андрей Миронов и я» Татьяну Егорову неоднократно обвиняли во лжи, Ширвиндт, в адрес которого она не пожалела яда, называл ее Моникой Левински, но ни один из оскорбленных знакомых не подал на нее в суд за клевету – актриса уверена, что это обязательно бы случилось, напиши она неправду. По ее словам, возмущение коллег вызвали не лживые наветы, а наоборот, чрезмерная откровенность и искренность автора. Другой вопрос – должны ли быть границы, за которые пускать посторонних людей в свою и чужие жизни неприемлемо? Сама же Егорова говорит, что на самом деле написала в своей книге только половину правды. А ее продолжают клеймить и… читать!


Автор скандальных мемуаров об Андрее Миронове


В квартире Мироновых

О своем, о женском

Любовь всей жизни Андрея Миронова автор книги «Андрей Миронов и я» актриса Татьяна ЕГОРОВА: «Ширвиндт и Державин только прикидывались друзьями Андрея, а на самом деле люто ему завидовали»

Татьяна Егорова — неоднозначная фигура в жизни Андрея Миронова. «Он забрал меня с собой, — написала она спустя 10 лет после его смерти, — на земле осталась совсем другая Танечка».

Татьяна Егорова — неоднозначная фигура в жизни Андрея Миронова. «Он забрал меня с собой, — написала она спустя 10 лет после его смерти, — на земле осталась совсем другая Танечка». После выхода в свет книги «Андрей Миронов и я» на нее ополчились родные и близкие друзья актера, труппа театра и даже поклонники Миронова. Одни уверяли, что она переврала все события, другие не простили откровенности в описании разного рода интимностей и обидных прозвищ, которыми она наградила их в своих мемуарах. Биографы Миронова обходят Егорову молчанием: дескать, знать ничего не желаем, не было такой женщины в его жизни. При этом даже самые ярые ее недоброжелатели не могут не признать: Татьяну и Андрея связывали долгие, сложные, а подчас просто мучительные отношения. «Как же ты похожа на мою мать!» — сказал он ей однажды. По иронии судьбы именно мать актера, Мария Владимировна Миронова, стала основной причиной их расставания. Егорова не устраивала ее по всем статьям: слишком дерзкая (пожалуй, она единственная не боялась говорить властной Мироновой то, что думала), слишком яркая (благодаря московским комиссионкам она действительно одевалась модно и смело для того времени), без знакомств и связей, да к тому же еще и бесприданница, у нее имелась только комната в коммуналке. Татьяна чуть было не родила ему ребенка. Увы, упав на обледенелой улице, Егорова попала в больницу. Врачи сказали, что у нее был мальчик. Спустя несколько лет после смерти Миронова она неожиданно для всех сдружилась с той, которая при его жизни была самым главным ее врагом, — Марией Владимировной. Татьяна даже поселилась на семейной даче в Пахре. Местным жителям представлялась вдовой Миронова и однажды написала: «Если бы ты вдруг позвонил мне и сказал: «Мы можем увидеться, но только в том случае, если на встречу ко мне ты придешь босиком», я бы отправилась босой даже на край света».

«МАРИЯ ВЛАДИМИРОВНА ГРУСТНО ШУТИЛА: «Я ЖИВУ В ТЕНИ СЛАВЫ АНДРЕЯ»

- После смерти Андрея Александровича вы были очень близки с его матерью?

24 декабря прошлого года по старому стилю и 7 января нынешнего года по новому Марии Владимировне исполнилось бы 100 лет. Она была уникальной женщиной, я называю ее Эпохой Владимировной - пережила семь войн, семь революций и три денежных реформы. Похоронила мужа и сына и до последних дней держалась - играла в театре у Табакова и в спектакле «Уходил старик от старухи» в «Школе современной пьесы» у Райхельгауза, много читала и размышляла. Дней за 10 до смерти к ней приехали телевизионщики. На вопрос, что в наше время должен сделать каждый человек, она ответила: «Взбодрить совесть!». Она считала, что каждый из нас в ответе за то, что происходит с людьми и страной.

- Марию Миронову называли «железной женщиной». Откуда у нее такая сила?

Так ведь она росла на воле. Каждый год родители отправляли ее к родственникам на Волгу, где девчонка сломя голову носилась по полям и лугам. Она рассказывала мне, как весной перед посевом крестьяне подносили к щеке влажную от пара землю и, подержав несколько мгновений, точно определяли: «Рано ишо!».

Мария Владимировна обладала поистине королевской осанкой, правильно питалась - в основном предпочитала овощи, причем умела очень вкусно их готовить. А перед обедом обязательно выпивала рюмочку рябиновой или калиновой настойки, которую всегда делала сама. Она терпеть не могла беспорядка: у нее в квартире, кроме уюта, чистота была, как в казарме, - ни одной пылинки на мебели, все вещи на своих местах.

- После смерти мужа и сына она страдала от одиночества?

У нее было две невестки и две внучки.

- А в последние годы рядом - только вы?

Получается, что так.

- Говорят, поначалу Мария Владимировна вас не очень жаловала?

Ну почему же? Когда мы познакомились, я ей понравилась, поскольку внешне, да и характером, очень походила на нее. К тому же я была тогда уже известной в Москве актрисой, на спектакль с моим участием - «Доходное место» в постановке Марка Захарова - невозможно было попасть, возле театральной кассы выстраивались километровые очереди. Но отношения у нас действительно складывались непросто. Не потому, что она имела что-то конкретно против меня, просто ни с кем не хотела его делить.

Любая женщина была для ее сына недостаточно хороша, недаром же Мария Владимировна говорила, что родила Андрея для себя. А потом, когда Андрюши не стало, нас объединила любовь к нему. Помню, как смотрела на нее, а находила его черты: такие же руки, кожа в веснушках, нос, взгляд... Сейчас я уже и не знаю, кого из них любила больше: мать или сына.

- Правда ли, что Мария Владимировна не верила в актерский дар сына?

Невероятно, но факт! Она поначалу даже отказывалась ходить в театр и смотреть на него на сцене - боялась разочароваться. Впервые увидела его в спектакле «Над пропастью во ржи» и только тогда поверила в него как в актера. В последние годы жизни Мария Владимировна получала много писем. Знаете, какой адрес люди писали на конвертах? «Москва. Маме Андрея Миронова». Удивительно, как эти послания доходили до адресата! Она грустно шутила: «Я живу в тени славы Андрея».

Человек может сломать жизнь самому себе, но другому - никогда. Как и с кем жить, было выбором Андрея, Мария Владимировна тут совершенно ни при чем. Да, она могла советовать, могла даже настаивать, но он поступал по-своему.

«В СВОЕЙ КНИГЕ Я НАПИСАЛА ТОЛЬКО ПОЛОВИНУ ПРАВДЫ - ВТОРАЯ СПРЯТАНА В СЕЙФЕ, КОТОРЫЙ НАХОДИТСЯ В НАДЕЖНОМ МЕСТЕ»

- Это правда, что именно мать распорядилась отключить сына от аппаратов, поддерживающих в нем жизнь?

Такие решения всегда принимают врачи. Нам же только сообщали о том, что постепенно - один за другим! - отказывают жизненно важные органы, а значит, чуда не произойдет: Андрей уже никогда не встанет, не улыбнется, не скажет нам ничего. Как ни ужасно это говорить, но другого выхода не было: в больничной палате лежало тело, а самого Андрея с нами уже не было. Какая же это была мука для всех, кто его любил! Я рыдала - нет, выла - на всю гостиницу, никто не мог меня успокоить.

- После смерти Марии Владимировны много писали о пропавших фамильных бриллиантах...

Они были огромные, величиной с орех, я таких никогда не видела - антикварные, еще елизаветинских времен. В последний раз Мария Владимировна надевала их на свой 85-летний юбилей. А после ее смерти они куда-то исчезли, понятия не имею, кто мог их украсть. В любом случае я этому человеку не завидую. Существует поверье, что бриллианты - камни непростые, их нельзя ни красть, ни покупать, можно только получать в дар, иначе они принесут своему хозяину несчастье. Однажды она сказала, что завещает их мне, но я не могла принять такой дорогой подарок.

Еще Мария Владимировна умоляла меня принять в дар семейную реликвию Мироновых - их знаменитую дачу в Пахре, но я отказалась. Считала, что ее должна унаследовать единственная родная внучка и тезка - Мария Миронова. А она пустила бабкино наследство под бульдозер.

Конечно, дача была по нынешним понятиям более чем скромная - всего три комнатки одна другой меньше. Но и Мария Владимировна, и Андрей очень ее любили, это была точка их счастья на земле. А сколько знаменитых людей там в свое время собиралось, сколько смеха и веселья там было! И разрушить все, сровняв дом с землей, было настоящим преступлением! Думаю, это мать Маши постаралась - артистка Градова (радистка Кэт из «Семнадцати мгновений весны»). Она ведь всю их семью ненавидела.

- За что?!

Может, за то, что Андрей в свое время буквально сбежал от нее к матери...

Почему в августе 87-го в Риге Театр сатиры, в течение нескольких дней лишившись двух ведущих актеров - Миронова и Папанова, не прервал гастроли?

Думаю, всему виной Ширвиндт - он подговорил нашего главного режиссера Валентина Николаевича Плучека этого не делать. Они с Державиным только прикидывались друзьями Андрея, а на самом деле люто ему завидовали - его таланту, молодости, красоте, профессиональному успеху и любви женщин.

Они же всегда были на вторых ролях, в то время как звезда Андрея, взойдя после «Бриллиантовой руки», уже не заходила. Но Ширвиндт все равно сумел извлечь выгоду - находясь все время рядом с Андреем, перетягивал на себя часть его славы и внимания. Он вообще всегда и всех использовал - друзей, коллег по театру, даже женщин, с которыми у него были отношения. А Андрей был не слепой, он все видел, понимал и ужасно из-за этого страдал.

В книге вы нелицеприятно отзывались о Плучеке. Почему же, когда Валентина Николаевича сместили с должности художественного руководителя Театра сатиры, вы встали на его защиту?

Потому что пожилого и уважаемого человека, которому театр обязан многим (да, за ним числится много негатива, но позитива все-таки больше!), не проводили на пенсию с почетом и уважением, а, пользуясь его болезнью, просто свергли, списали за ненадобностью. К нему даже не пришли, чтобы сообщить об этом, просто позвонили и сказали, что отныне он - почетный художественный руководитель театра, то есть никто. И за всем этим стоит все тот же Ширвиндт, который, расчистив себе таким образом путь, занял его место.

Герои книги, о которых вы отозвались нелестно, наперебой обвиняют вас во лжи. Как вы думаете, почему никто из них до сих пор не подал на вас в суд?

Ответ очевиден: я написала чистую правду, так как всю жизнь вела дневники, записывала все, что со мной происходило. Скажу вам больше: в книге «Андрей Миронов и я» я написала только половину правды, вторая спрятана в сейфе, который находится в надежном месте. В интересах моих недоброжелателей сделать так, чтобы со мной как можно дольше ничего плохого не случилось, иначе все описанные мной и неприятные для них факты станут, как принято говорить, достоянием широкой общественности. Этим людям есть что терять.

«АНДРЕЙ УМЕР У МЕНЯ НА РУКАХ, В ТОМ ЖЕ ТЕАТРЕ, ГДЕ КОГДА-ТО НАЧИНАЛАСЬ НАША ЛЮБОВЬ»

- Почему после смерти Миронова вы ушли из театра?

Целый год после этой трагедии я болела - организм просто отказывался жить без Андрея. А потом Мария Владимировна, которая к тому времени уже стала для меня главным человеком в жизни, запретила мне переступать порог этого театра. Она ведь тоже знала цену всем «друзьям» Андрея, недаром всегда называла Ширвиндта Железной маской. Я не могла ослушаться. К тому же я, наверное, уже выросла из актерской профессии, как дети вырастают из старой одежды. Поэтому отказалась устраиваться в другой театр.

- Не жалеете?

Сейчас мне странно себе представить, что нужно ежедневно ходить в театр, из года в год играть одни и те же роли, повторяя одни и те же слова. Но окончательно из профессии я не ушла - пишу пьесы, которые идут в театрах, и чувствую себя абсолютно счастливой.

- Вы действительно предчувствовали смерть Андрея?

Даже сейчас, спустя столько лет, больно об этом вспоминать... Мне все время снились вещие сны. Я знала, что что-то произойдет, но не думала, что это будет настолько страшно и непоправимо.

Существует много легенд о том, какими были последние слова Андрея Миронова. Кое-кто даже утверждает, что он успел признаться вам в любви...

Последнее, что он успел сказать: «Голова... больно... голова!». После этого не произнес больше ничего, я это точно знаю - до приезда «скорой» его голова лежала у меня на руках, а в реанимобиле ему на лицо надели кислородную маску. Больше он в сознание не приходил...

Можно сказать, он умер у меня на руках, и это произошло в том же театре, где когда-то начиналась наша любовь. Там мы летом 1966 играли спектакль «Над пропастью во ржи» (тогда заболела партнерша Миронова и Таню Егорову, вчерашнюю выпускницу театрального училища, срочно ввели на ее роль. - Авт. ). Все-таки Бог любил Андрюшу - он послал ему истинно актерскую смерть.

- Сейчас вы чувствуете присутствие Андрея Александровича в вашей жизни?

Конечно! Я не устаю повторять, что любимые люди не уходят навсегда, а остаются с нами, но в другом качестве. Более того, я чувствую, как они оттуда заботятся обо мне, опекают. Уверена, именно они дали мне моего нынешнего мужа Сергея Леонидовича Шелехова - прекраснейшего человека, которого я очень люблю.

У нас ведь с ним удивительная, почти мистическая история знакомства. Мне тогда позвонили и сказали, что на даче в Пахре (она тогда еще стояла) собираются какие-то подозрительные личности. Я сразу же поехала, но никого не нашла. А когда возвращалась обратно, издалека увидела стоящего на мосту седого мужчину. Мне на какое-то мгновение показалось, что это Андрей, - и я бросилась к нему. Потом, конечно, поняла свою ошибку, но мы все-таки познакомились.

Уверена, мы встретились благодаря им, Мироновым. Наверное, они там, наверху, подумали: «Танечка так много страдала, пусть хоть сейчас поживет хорошо». Андрей очень часто напоминает мне о себе. Однажды, когда я вспомнила о нем, в моей руке неожиданно треснула чашка, которую он когда-то подарил мне, в другой раз упала на пол книга. Когда мне нужно сделать какой-то выбор, всегда с ним советуюсь, и он обязательно мне отвечает.

Если вы нашли ошибку в тексте, выделите ее мышью и нажмите Ctrl+Enter