Татьяна егорова о ее отношении к миронову. Андрей Миронов: «Нельзя быть вечно скомпрометированным!»

Его дед и дед Андрея были родными братьями, оба жили в Питере. В юности Леня вытирал манную кашу со щек маленького троюродного брата. А потом так и не смог пойти на его похороны. 16 августа исполняется 20 лет с тех пор, как Андрея Миронова не стало.

«Он бы ей точно врезал…»

-- Леонид Исаакович, вы один из самых близких к Миронову людей. Что в его биографии правда, а что - миф?

Мифов почти нет - есть всякие россказни. Ну, например, вы читали ту ужасную книгу Татьяны Егоровой про Андрея? Если нет - ваше счастье… (Имеется в виду книга бывшей актрисы Московского театра сатиры Т. Егоровой «Андрей Миронов и я. Любовная драма жизни». - Авт.) Я знаю Егорову. Она училась с моей женой. Татьяна действительно была любовницей Андрея. Но ее книжка насквозь лжива, хотя стала чуть ли не сенсацией. В ней мадам Егорова поносит многих известных актеров, в том числе Ширвиндта , Плучека и других. Это она-то, драматург без единой существенной пьесы, актриса почти без ролей! Охотница. В жизни Андрюши было много женщин. Ну и что? Однажды я ехидно спросил его: «Почему ты не женишься на Егоровой?» Он сказал: «Слушай, нельзя же быть скомпрометированным 24 часа в сутки!» Егорова пишет, что Андрюша сломал ей нос, что он ее бил. Я подумал: «Господи! Если бы это прочел сам Андрей! Компрометировала при жизни, опорочила и после смерти» . Извините меня, но после такого он бы ей точно врезал…

-- А на самом деле у него не было таких скользких ситуаций?

Нет! Тут его Бог миловал. Хотя возможностей свихнуться имелось предостаточно. Родители все время на гастролях, он оставался то с нянькой, то с домработницей. Вполне можно было пуститься во все тяжкие. Но, по счастью, его переполнял подлинный творческий азарт. Может, это и спасало от плохих дорожек… Он многое в себе преодолевал. Например, с рождения оказался лишен музыкального слуха. Никто не думал, что он вообще сможет петь. Но он все-таки научился. Мальчишкой рос неуклюжим, толстеньким. И все это по жизни «перешагивал».

-- Вы ревновали к его успеху, славе?

А какой смысл? У нас же были разные профессии. Нечего делить! В своих картинах я Андрея так и не снял. Не судьба! А когда он не без сарказма высказывался по этому поводу, я отвечал в том же духе: «Да ты сам подумай! Титр »Миронов и Менакер« - в этом есть что-то противоестественное…».

Пятачок в каше

-- Разница в возрасте - 12 лет - мешала вашей дружбе?

С самого начала и до конца - нет. К сорока годам я эту разницу уже почти не чувствовал - грань стерлась. Я познакомился с Андреем, когда ему было три года. После эвакуации мы жили на Петровке, в квартире родителей Андрея - известных эстрадных артистов Марии Мироновой и Александра Менакера, папиного двоюродного брата. Там за обеденным столом восседало смешное существо с белесыми ресницами - мальчик, перемазанный манной кашей и похожий на диснеевского поросенка. Это и был мой брат Андрюша. Он сиплым голосом повторял: «Пилиберда!»

…Я не пошел на его похороны. После 16 августа (дата смерти артиста. - Авт.) позвонил Марии Владимировне и сказал: «Тетя Маша, я не могу видеть Андрея в гробу. Если вы разрешите, я не приеду» . Она разрешила. Потом я пришел к ней домой. Посреди комнаты на вешалке висел бархатный костюм Фигаро с нашитыми зеркальцами - для последнего спектакля, в котором играл Андрей и во время которого и произошла трагедия. Она, тяжело ступая, ходила, дотрагиваясь до этого костюма, и повторяла: «Это наша Хиросима!»

Моцарт и колбаса

Образ Андрея Миронова на сцене и в кино: счастливчик, баловень судьбы. Казалось, и в своей жизни ему не приходилось, стиснув зубы, за что-то бороться…

Поверьте, это только иллюзия. У Андрюши был мощный талант, но он адски над собой работал - при всем его внешнем «моцартианстве». И сам Моцарт, кстати, жил точно так же… Однажды в Питере он меня вытащил на свой концерт в захудалый Дом культуры работников пищевой промышленности. Не центральный театр и не зал «Россия» - но Андрей все равно выкладывался на всю катушку. Я хохотал, стоя за кулисами, рот сам растягивался в улыбке. А он уходил со сцены мокрый, менял по две-три рубашки за вечер. Пахал так, будто это его первая и последняя премьера. И это - на рядовом представлении, на котором он просто «молотил колбасу», как говорил сам! А потом еще часами репетировал - бил чечетку, чтобы в «Бриллиантовой руке» (1968) летать по палубе… А ведь уже тогда у него был тяжелейший фурункулез, причинявший жестокие страдания. Но Андрюша каждый раз выходил на сцену с лучезарной улыбкой. (Фурункулез - болезнь, связанная с железами внутренней секреции, начался у А. Миронова в 60-х после простуды. Недуг мучил артиста до конца: незаживающие язвы, нарывы под мышками и на других частях тела, постоянные кровотечения, переливания крови, которые, к сожалению, не помогали. Часто во время спектакля ему приходилось менять по нескольку рубашек. Кроме того, донимали головные боли и бессонница. А умер он от аневризмы - лопнул сосуд в головном мозге - Авт.).

-- Как вы думаете, он мог стать трагическим актером?

Да он им, по сути, и был. В театре ему посчастливилось сыграть, скажем, Чацкого. А в кино стал в этом смысле самим собой только у Алексея Германа в фильме «Мой друг Иван Лапшин» (1984) и в «Фантазиях Фарятьева» (1979) Ильи Авербаха (у Авербаха А. Миронов сыграл зубного врача, влюбленного-идеалиста Павла Фарятьева. У Германа - писателя-журналиста Ханина. - Авт.). Большего не успел.

В «Лапшине» меня поразил один пронзительный момент. По сюжету главарь банды ранит героя Миронова заточкой. Андрея-раненого несут на носилках, он хрипит, и нога у него конвульсивно подергивается… Именно это подергивание и «догоняло» зрителя. Хотя ему вполне можно было бы сыграть и проще.

Да! Но тогда это был бы уже не Андрей. А другая сцена - как Андрей-Ханин кончает самоубийством в коммунальной ванной, среди грязного белья, как-то очень неловко засовывая в рот дуло пистолета? Смотришь - и оторопь берет… Таким же он был и в жизни - предельно правдивым, честным перед близкими и собой.

Издание шестое, исправленное и дополненное

Дизайн переплета Юрия Щербакова

Фотопортрет Андрея Миронова на обложке: Валерий Плотников / Russian Look

Фотографии, использованные в оформлении книги, предоставлены автором из семейного архива

© Т. Н. Егорова, 2015

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо». 2015

В ГЛАВНЫХ РОЛЯХ

АНДРЕЙ МИРОНОВ

ТАТЬЯНА ЕГОРОВА

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

Акробатка – Нина Корниенко

Антурия – Людмила Максакова

Балерина – Майя Плисецкая

Бодя – Владимир Долинский

Ворон – Михаил Воронцов

Галоша – Татьяна Васильева

Директор – Александр Левинский

Драматург – Эдвард Радзинский

Жора – Георгий Мартиросян

Жорик – Георгий Менглет

Зеленоглазая Зина – Зинаида Плучек

Инженю – Наталья Защипина

Клара – Маргарита Микаэлян

Корнишон – Михаил Державин

Магистр – Марк Захаров

Певунья – Лариса Голубкина

Пепита – Наталья Селезнева

Пудель – Павел Пашков, муж Лили Шараповой

Русалка – Екатерина Градова

Сатирики – Аркадий Арканов и Григорий Горин

Синеглазка – Наталья Фатеева

Спартачок – Спартак Мишулин

Стукачка – Регина Быкова

Субтильная – Лиля Шарапова

Сценарист – Александр Шлепянов

Травести – Броня Захарова

Толич – Анатолий Папанов

Ушка – Владимир Ушаков, муж Веры Васильевой

Цыпочка – Вера Васильева

Чек – Валентин Плучек

Червяк – Александр Червинский

Шармёр – Александр Ширвиндт

Энгельс – Игорь Кваша

Часть 1. Перо Жар-птицы

Мария Миронова:

– Таня, что это я у вас на карандаше? Почему вы все за мной записываете?

– Перлы, перлы записываю, чтобы не забыть, а то все улетучивается!

– А зачем вам это?

– Произведение буду писать.

– О чем?

– О жизни.

– А что вы там напишете?

– Правду!

– Тогда уж пишите обо всех!

Глава 1. Репетиция любви

«Егорова, Егорова… Татьяна Егорова… приготовьтесь – ваш выход… Татьяна Егорова… ваш выход… на сцену с Андреем Мироновым. Не опоздайте», – произнесла Судьба голосом помощника режиссера Елизаветы Абрамовны Забелиной по трансляции. Я не вздрогнула. Динамик висел наверху в углу гримерной. Посмотрела на него и загадочно улыбнулась. В последний раз оценив себя в зеркале, резко встала, вышла из гримерной и смело пошла по коридору в сторону сцены.

Это произошло на гастролях в Риге 5 июля 1966 года в спектакле «Над пропастью во ржи» Сэлинджера. Андрей Миронов играл Холдена Колфилда, а меня, неделю назад покинувшую стены Щукинского театрального училища, за два часа до начала действия – в театре случилось ЧП – ввел своей талантливой рукой режиссер Шатрин. В роль Салли Хейс.

Коридор, по которому я шла, был длинный и темный. Текст я знаю назубок, выгляжу прелестно, глаза блестят, и мне очень идет «американское» пальто с капюшоном, отороченным пышным белым песцом. И белые перчатки, и ноги, и каблуки…

Подошла тихо к кулисе и встала как вкопанная. На освещенной сцене – Холден-Андрей… совсем рядом.

– Алло, Салли Хейс, пожалуйста… Это ты, Салли? Как живешь? Ты не могла бы сейчас повидаться со мной? – умолял меня со сцены Холден Колфилд и Андрей Миронов. Именно меня, а не Салли Хейс. Салли была уже ни при чем.

За два часа до спектакля, на репетиции, мы впервые познакомились. Репетировали нашу сцену. Обстановка деловая – мой срочный ввод, обязательное знание текста, траектория роли, атмосфера, состояние, действие. Артисты, играющие в этом спектакле, репетировали год, а я должна была все усвоить за два часа. Режиссер Шатрин был неожиданно ласков и в мягкой и игривой манере ввинтил в меня суть моей роли. Как положено по сцене в спектакле, мы сидим на скамейке с Андреем – он уже в десятый раз проговаривает свой текст, я – свой.

– До начала спектакля час. Думаю, все пройдет хорошо, – сказал Шатрин, давая понять, что репетиция окончена. Посмотрел на нас.

Мы сидим и не двигаемся, прижавшись друг к другу.

– До вечера! – опять откуда-то донесся его голос. А мы сидим на скамейке, прижавшись друг к другу, и не двигаемся.

– Ну, пока… – сказал режиссер, уходя.

Вдруг повернулся – мы сидим на скамейке, прижавшись друг к другу, и не двигаемся! Смотрим на него в четыре глаза. Он на нас в два и внезапно весь озарился улыбкой. По его лицу мы прочли все, что не осознали еще сами. Смутившись, встали, деловито поблагодарили друг друга, простились до вечера, до свидания на сцене. И разошлись.

Я все еще стою в кулисе. Внезапно на подмостках погас свет. Начались перестановки для следующей картины. Через минуту мой первый выход на профессиональную сцену. Машинально плотнее натягиваю белые перчатки. В сознании – шлейф вдохновения после репетиции, нетерпение – скорей, скорей к нему, с которым знакома всего два часа, и как еж под череп – мысль: почему мое первое свидание с ним, которое так перевернет всю нашу жизнь, должно состояться именно на сцене? На сцене театра оперы и балета в Риге? Почему?

– Иди! – громким шепотом опять сказала Судьба голосом Елизаветы Абрамовны Забелиной. И толкнула меня в спину.

Я как будто выпала из темного небытия в свет и наткнулась на одержимого американского мальчика в красной кепке с большим козырьком, с глазами цвета синьки. Холден бросился мне навстречу: «Салли, как хорошо, что ты пришла! Ты великолепна, Салли… Если б ты знала, как я ждал тебя!»

Он был так возбужден, что последнюю фразу повторил три раза, давая мне понять, что ждал не Салли Хейс, не актрису, исполняющую роль Салли, а меня, существо, которое ему вдруг стало близким и необходимым.

– Салли, Салли, я влюблен в тебя как ненормальный! – упорно повторял он, несколько раз до боли сжав мои руки. Это было уже совсем не по пьесе.

Тут я должна была встать – он меня не отпускал.

– Салли, Салли, ты единственное, из-за чего я торчу здесь! – Сколько скорби было в его голосе, скорби, которая таилась где-то глубоко внутри.

И вот конец сцены, моя реплика:

– Скажи наконец, что ты хочешь?

– Вот какая у меня мысль… У меня есть немного денег. Будем жить где-нибудь у ручья… Я сам буду рубить дрова. А потом когда-нибудь мы с тобой поженимся. И будет все как надо. Ты поедешь со мной? Ты поедешь?

«Куда угодно, закрыв глаза, за тридевять земель», – молнией пронеслось в моем сознании, а Салли Хейс ответила:

– Да как же можно, мы с тобой в сущности еще дети!

Это по пьесе, а в жизни мы были в самом зените расцвета. Ему было 25, а мне 22 года.

– Ты поедешь со мной? – умоляюще спросил Холден и уткнулся головой в мою грудь.

…Через двадцать один год на этой же сцене за кулисами он будет умирать на моих руках, бормоча в бессознании: «Голова… голова…» И, в последний раз закинув голову, голову, в которой беспощадно рвался сосуд, увидит мое лицо и два глаза, в которых мольба о любви, о спасении его, меня, нас всех. Увидит, запечатлеет и возьмет меня с собой. А здесь, на земле, останется совсем другая «Танечка». Она покинет театр, построит дом, станет жить у ручья и рубить дрова. Все, как он просил.

Ах, Сэлинджер, Сэлинджер, как вы врезались в нашу жизнь!

Наше свидание в Централ-парке кончалось конфликтом.

– И вообще, катись ты знаешь куда… – чуть не плакал Ходден.

– Ни один мальчик за всю мою жизнь так со мной не обращался. Оставь меня! – отчеканила я.

8 января исполняется 74 года актрисе театра и кино Татьяне Егоровой , чье имя в последнее время упоминается в основном в связи не с ее ролями, а с книгами, одна из которых – «Андрей Миронов и я» – вызвала такой резонанс, что страсти вокруг нее не утихли до сих пор. Эта книга была опубликована спустя 13 лет после смерти Андрея Миронова, в ней Татьяна Егорова с предельной откровенностью рассказывала не только о своем многолетнем романе со знаменитым актером, но и о многих других известных коллегах, которым она дала очень нелестные характеристики. Из-за этого Егорову называли сумасшедшей самозванкой, а ее мемуары – «гнусной книгой», женской местью, попыткой свести счеты с коллегами, но она уверена в том, что поступила правильно.

В официальных биографиях Андрея Миронова имя Татьяны Егоровой обычно не упоминалось – писали только о двух его женах, Екатерине Градовой и Ларисе Голубкиной. Поэтому откровения Егоровой стали для всех настоящим шоком, а ее слова подвергали сомнению. Замысел книги она вынашивала давно – всю жизнь актриса вела дневники и записывала фразы Андрея Миронова и его матери. И когда в 1999 г. ей предложили опубликовать мемуары, она принялась за работу. Говорила, что решилась на это потому, что к этому времени об Андрее Миронове начали забывать.

Роман Миронова и Егоровой был стремительным и страстным и продолжался с перерывами на протяжении 21 года. Он начался прямо на сцене, во время совместной репетиции спектакля «Над пропастью во ржи». Ей на тот момент было 22 года, а ему – 25. Вместе с Андреем Мироновым должна была играть другая актриса, но она заболела, и ее заменила выпускница театрального училища Татьяна Егорова. По ее словам, это была любовь с первого взгляда.

Их роман в театре ни для кого не был тайной, и, по словам Егоровой, Миронов был готов жениться на ней, но его мать была против их брака. Егорова казалась ей слишком дерзкой и прямолинейной, хотя актриса считает, что ее не устраивали все невестки просто потому, что она фанатично любила сына и не хотела ни с кем его делить.

В своей книге Татьяна Егорова утверждает, что была единственной настоящей любовью в жизни Андрея Миронова, а все остальные женщины были «для вида, для обозначения ». После того, как актриса потеряла ребенка, рождения которого Миронов не хотел, она не могла ему простить предательства, ведь вскоре после этого он женился на Екатерине Градовой: «Делать приходилось вид брака, а на меня бросать пламенные взоры, но от меня они отскакивали как от стенки горох. Устроить это брачное представление у меня под носом, на глазах у всего театра, и это после моей трагедии с ребенком! Нет! Это очень жестоко! Не прощу никогда! ».

Егорова уверена в том, что на Екатерине Градовой он женился только для того, чтобы отомстить ей после очередной бурной ссоры – и якобы поэтому этот брак не продержался долго. Таких безапелляционных заявлений в книге много, что заставляло знакомых говорить, что актриса слишком преувеличила и исказила факты.

Знаменитый артист умер прямо на руках у Татьяны Егоровой, в том же театре в Риге, где они познакомились. Ему стало плохо во время спектакля, за кулисами он потерял сознание и больше не приходил в себя. Его последними словами были: «Голова… больно… голова! ». После смерти Андрея Миронова Егорова год проболела, а затем ушла из театра и больше никогда не выходила на сцену. Говорит, что находиться среди недоброжелателей в Театре Сатиры больше не могла, а в другие театры устраиваться не захотела, так как, по ее признанию, «выросла из актерской профессии, как дети вырастают из старой одежды ». Ей больше не хотелось играть одни и те же роли и повторять заученные слова: «Здесь, на земле, останется совсем другая «Танечка». Она покинет театр, построит дом, станет жить у ручья и рубить дрова. Все, как он просил ». Поэтому она нашла для себя другое занятие – стала писать пьесы и романы.

Как это ни удивительно, но с Марией Мироновой – матерью актера, которую Егорова считала главной виновницей их несостоявшегося брака, в последние годы она была очень близка. Через несколько лет после смерти актера женщины начали общаться и много времени проводили вместе. Татьяна даже поселилась на их семейной даче в Пахре и представлялась всем не иначе как «вдова Миронова». Она признавалась: «Любая женщина была для ее сына недостаточно хороша, недаром же Мария Владимировна говорила, что родила Андрея для себя. А потом, когда Андрюши не стало, нас объединила любовь к нему… У нас с нею много тайн, которые никогда никто не узнает ».

После выхода книги «Андрей Миронов и я» Татьяну Егорову неоднократно обвиняли во лжи, Ширвиндт, в адрес которого она не пожалела яда, называл ее Моникой Левински, но ни один из оскорбленных знакомых не подал на нее в суд за клевету – актриса уверена, что это обязательно бы случилось, напиши она неправду. По ее словам, возмущение коллег вызвали не лживые наветы, а наоборот, чрезмерная откровенность и искренность автора. Другой вопрос – должны ли быть границы, за которые пускать посторонних людей в свою и чужие жизни неприемлемо? Сама же Егорова говорит, что на самом деле написала в своей книге только половину правды. А ее продолжают клеймить и… читать!

Пока споры вокруг скандальной книги не утихают, некоторые знакомые признают: в изображении отношений актера с матерью Егорова была во многом права: .

Она не всем нравится, ее не все любят, но ее продолжают читать, словно стараясь еще что -то новое узнать о потрясающем актере Андрее Миронове. Когда книга "Андрей Миронов и я" стала достоянием общественности, она потрясла многих. Автору писали письма. Они "шли" мешками, их несли почтальоны охапками. Еще бы! Егорова во всеуслышание заявила, что только ее любил знаменитый актер Миронов.

Они познакомились во время репетиции спектакля "Над пропастью во ржи". Егорову ввели срочно в спектакль. Оба молоды, красивы, и совсем еще неизвестны. Играли в Риге. Шел 1966 год. "...Салли, я влюблен... как ненормальный...". Егорова была потрясена естественной игрой актера. Впервые она ощутила рядом с собой обычного человека, который вдруг стал для нее близким и таким нужным. Только ей... А она - ему...

В своих воспоминаниях актриса скажет, что пройдет 21 год, и на этой же сцене,в Риге Миронов будет умирать... у нее на руках...

Как сурово судьба распорядилась их жизнями. Но двадцать лет любви и счастья... Кому это дано? Нет, нет, любят многие, но любящим всегда кажется, что их любовь и есть самая настоящая, которую нельзя повторить, "перелюбить".

Оба они работали в Москве, в театре сатиры у режиссера Валентина Плучека. Миронов быстро набирал "высоту". Он с упоением играл роли, маленькие и большие, играл с сумасшедшей самоотдачей, играл с упоением, самоотверженно, как мог только он и никто другой...

Годы любви Андрея и Татьяны не были не для кого в театре тайной. Они и не умели, и не хотели хитрить. Зачем? Все и всем и так известно. Разве любовь можно скрыть. Встречались почти каждый день - в театре или дома (у него, у нее). К этому времени у Миронова была уже небольшая отдельная квартирка ("мальчик" жил самостоятельно).

Ходили в гости, приглашали друзей к себе, много гуляли, наслаждаясь общением. Приходили домой... и падали от усталости. У Андрея была привычка слушать звук текущей воды. Он спешил включить воду в ванной комнате. И они, болтая, пили на кухне кофе с пирожными. Их любовь - это была особая мелодия. Тонкая, нежная, чувственная.

Любили читать стихи. Знали их множество наизусть. Наслаждаясь поэтическими строками, читали и читали, погружаясь в мир двух "одиночеств", где все общее - и боль, и тревога, и счастье, и радость...

Родители Андрея - Мария Владимировна Миронова и Александр Менакер приняли их союз настороженно. Мать Миронова, замечательная актриса, была вспыльчива, эмоциональна, не без юмора, подчас, жестока, и любила все говорить"прямо" в глаза собеседнику. Осмотрев при первой же встрече Татьяну, Мария Владимировна решила, что она ему не пара. Об этом она говорила сыну постоянно, все время ревнуя его, как и всякая любящая мать.

Но Татьяна и Андрей были нужны друг другу. Они были как "сиамские близнецы", многие находили в них даже внешнее входство.

Андрей Миронов и Екатерина Градова

Андрей уже снимался в кино. Его узнавали на улице, его обожали поклонницы. И он, как ребенок, радовался этой славе. Татьяна же почти не снималась (если не считать эпизодических ролей) и мало играла в театре. Режиссер Плучек не любил, по словам, актрисы, Егорову. Но была одна небольшая отдушина. Был в театре второй режиссер Марк Захаров (тогда он работал в театре сатиры), который с удовольствием ставил спектакли, где давал роли Егоровой. И Татьяна была счастлива. Главное, она была рядом с любимым человеком в одном театре.

Наконец однажды Андрей в порыве своей восторженности к возлюбленной Татьяне, сказал матери:
-Мама, я женюсь!!!
-Это, что текст из новой пьесы, - папировала Мария Владимировна.
-Не надо ироний, мама...
-Да, нетрудно догадаться на ком... Что ты в ней нашел...
-Нам хорошо вместе...
Но мать была категорически против. Егорова ей не понравилась сразу. Миронова не любила то, как Татьяна одевалась, ей не нравилось, что она может быть резкой и... потом "у нее же ничего нет...".

Татьяна отнеслась к этой истории спокойна. Она знала об отношении Мироновой к себе. А вот Андрея ей было жаль. Татьяна все годы, что была рядом, стала, по сути, для него и женой, и матерью, и любовницей, и другом...

Андрей Миронов и Лариса Голубкина.

Но не всегда безоблачными были их отношения. Они и ругались, и злились друг на друга, часто не уступали один другому, не разговаривали, но все потом возобновлялось, будто бы какая - то волшебная сила их соединяла вновь. Часто Андрей повторял: "... я бы хотел немного побыть один, без тебя... не получается... ничего не получается. Это, наверное, вне меня..."

Татьяна твердила, что должна, вероятно, жить долго. По крайней мере, чтобы только любить его не меньше, чем сто лет...

Трагедии... Они тоже "шли" рядом. Таня потеряла ребенка. Как оба они переживали. Были и испытания, через которые они тоже прошли вместе. Андрей женился на актрисе Екатерине Градовой, у них родилась дочь Мария. Андрей очень любил дочь, но брак быстро распался. Андрей не умел, да и не хотел хитрить. Женился, чтобы только "позлить" Татьяну. И их вновь потянуло друг к другу. В театре болтали невесть что... Через это надо было "идти". На тебя постоянно смотрят, о тебе поятоянно говорят... Тяжело и до жути муторно. Но они "проходили" этот "строй", мысленно держась за руки.

Потом Андрей женился во второй раз - на актрисе Ларисе Голубкиной (удочерил ее дочь, тоже по имени Мария).

Здоровьем Миронов похвастаться не мог. Слишком много играл, много ездил, выступал. Ходили слухи, что Андрей счастлив с новой женой. Татьяна Егорова увлеклась сочинительством. Стала писать сценарии, рассказы.

Еще до своей смерти Андрей Миронов как -то сказал Татьяне (с ее слов), чтобы она не "бросала" его мать (Александра Менакера к этому времени уже не было).

Когда не стало Миронова, Татьяна лежала в номере гостиницы и выла от боли. Казалось, что внутри "скрюченная колючая проволока", которая мешала дышать, думать, говорить.

Татьяна Егорова и Мария Владимировна Миронова

До самой смерти Марии Владимировны Татьяна Егорова не покидала мать артиста. Они часто ходили на кладбище, вместе убирали большую квартиру Мироновых, часто чаевничали, говорили по душам. Кажется, с годами ушла куда -то ненависть, злоба, непонимание. Словно умерший Андрей их примирил навсегда.

Квартира Мироновых (сейчас здесь музей)

Актриса открыто рассказала о своих отношениях с великим актером Андреем Мироновым, рассказала смешливо и озорно, трагично и трепетно. Верить ей или нет - это дело каждого.

...Я говорила о письмах, которые приходили к Татьяне Егоровой после публикации книги. Вот строки из одного из них: "... жаль, вот нельзя как -то людям объяснить, что жизнь коротка, она уходит, надо беречь друг друга... Деньги, вещи, - все это останется и после нас, а вот мы, люди, с израненными душами, людей можно потерять..."

«Неужели актеру Х. или актрисе У. столько лет? Быть этого не может!» - говорим мы часто не без доли лести. В то, что Андрею Миронову 8 марта исполнилось бы 65, действительно трудно поверить. Он остался на экранах, на фотографиях и в сердцах укоризненным напоминанием о победительной молодости, не желающей стареть, о празднике жизни, не прекращающемся никогда. Через год исполнится 20 лет со дня смерти Миронова, он все дальше и дальше от нас. И все яснее и яснее становится то, что было и так ясно, - такого артиста, как Миронов, у нас нет. И в мире, пожалуй, тоже. Есть лучше. Есть иные. Такого - нет. И будет ли?

Андрей Миронов , конечно, вряд ли мог предположить, что 20 лет спустя после ухода в мир иной он предстанет для грядущих поколений в двух ипостасях. Во-первых, символом беззаботного, непрекращающегося праздника, этаким артистом-куплетистом, никогда не унывающим. Во-вторых - объектом непрекращающихся пересудов на тему, сколько женщин у него было, у скольких женщин был он, от каких дам у него дети и его ли это дети. Напрасно все-таки Татьяна Егорова выпустила своей книгой «Андрей Миронов и я» джинна из бутылки и спровоцировала эти бабские сплетни вокруг артиста. У кого только он, оказывается, не был в любовниках и воздыхателях. Если верить молве и мемуарам, список весьма обширен и разнообразен: Наталья Фатеева, Анастасия Вертинская, Татьяна Егорова, Елена Проклова, Татьяна Васильева, Вера Васильева, Нина Корниенко, Алена Яковлева, Светлана Светличная, балерина Рябинкина, вроде бы - балерина Плисецкая, даже - о Боже! - Нона Мордюкова (совсем народ от сплетен умом тронулся). И это не считая того, что был официально женат на радистке Кэт (Е. Градовой) и корнете Азарове (Л. Голубкиной).

Где здесь правда? Где вымысел? Да какая, в сущности, разница. Может быть, хватит удовлетворять свое ненасытное любопытство? Может быть, пора перестать лепить образ дамского угодника, маменького сынка, ревнивца, неврастеника, бившего некоторых своих дам по мордам? Все равно это уйдет, сегодня или завтра, и останется ни на кого не похожий, беззащитный и обольстительный одновременно Андрей Миронов, получившийся из Андрюши Менакера (фамилию Менакер носил его деликатный и музыкальный папа). Солнечный актер, любимый даже в отрицательных ролях. Дима Семицветов из «Берегись автомобиля» - это же с ума можно сойти! Как он позирует возле своей персональной машины, как отплясывает шейк, как бежит по улице навстречу заревевшей автомобильной сигнализации. Даже с банальным насосом на даче в шортах - и то так стильно, что дальше некуда.

Гена Козодоев из «Бриллиантовой руки» и вовсе стал легендарной ролью. Режиссер Леонид Гайдай сомневался, отдавать ли эту роль молодому Миронову, оставлять ли в фильме песню об «Острове Невезения». Вставной, дескать, номер. Да ведь вся замечательная комедия, может быть, не стоит одного этого улетного номера, улетного еще и потому, что все время кажется: при каком-нибудь сотом просмотре «Руки» Миронов во время танца все-таки перебросит свою ногу за борт «Михаила Светлова» и улетит в безбрежные морские просторы.

В год выхода «Бриллиантовой руки» на экраны страны, на исходе 60-х, он сыграет в Московском театре Сатиры Фигаро, героя искрометной комедии Бомарше . Режиссер Валентин Плучек знал, на кого делать ставку. В этом спектакле немало актерских компромиссов, но Миронов бесспорен, причем как в комедийных, так и в серьезных эпизодах. Не хочется снова вспоминать, что в 1987 г. именно на этом спектакле он потерял сознание и начал уходить от нас. Днем играл в Риге в теннис, был странно красен, в антракте разговаривал с дочерью Машей. Все это обмусолено тысячу раз. Не хочу об этом. Не хочу о том, что руководство театра не отпустило коллектив на похороны, заставив продолжать играть спектакли в Риге. Не хочу о том, что завистники шептались за кулисами, что Миронов стал играть Фигаро хуже, тяжелее, да и вообще давно уже не тот. Даже если бы он сыграл когда-нибудь из рук вон плохо (трудно себе такое представить), им бы все равно ничего не обломилось - он был несравненен. И в этой роли, и во многих других.

Как любили его поклонники и поклонницы за все эти «Соломенные шляпки», «Небесные ласточки», за все эти водевили и мюзиклы, в которых он был царь и бог! Ему достаточно было одного поворота головы, одной интонации, одного взгляда, чтобы пронзить насквозь сердца благодарных зрителей. Он путешествовал с друзьями по реке, прихватив с собой собачку. Он путешествовал с итальянцами по России. Он назначал свидание у амбара, он был чертовски привлекателен, он, казалось, был как тот победительный воробышек, который бабочек «шмяк-шмяк-шмяк-шмяк». Хотя на самом деле его всю жизнь шпыняли эти самые бабочки и строгая мама Мария Владимировна, а он терпеливо пытался соответствовать репутации дамского угодника, водил БМВ, курил «Мальборо» (это в те-то дефицитные годы!) и стремился доказать всем, что живет не просто красиво, а очень красиво.

Ему мучительно завидовали, его тихо ненавидели коллеги за то, что все лучшие роли доставались ему, за то, что он везде - на сцене, в кино, на ТВ, в режиссуре и на концертах, на студии звукозаписи, еще и в мультфильмах кота Леопольда успевает озвучивать. И везде успех, и везде востребован, и публика носит на руках, не устает. Ему не могли этого простить, а он не мог просить себе стойкой репутации легкого актера. Ему хотелось быть актером-трибуном, актером-гражданином, как Высоцкий или молодой Табаков (Миронов не хотел понимать, что людям куда нужнее те оптимизм и жизнелюбие, которые он всегда источал). Ему хотелось играть Гамлета и Сирано де Бержерака (ему обещали, но он не сыграл ни того, ни другого).

Зато в театре ему удалось сыграть и странно честного Жадова в «Доходном месте», и страстного Чацкого в «Горе от ума», и заморыша Хлестакова в «Ревизоре», и выцветшего Мэкхита из «Трехгрошовой оперы», и чеховского Лопахина.

Не все принимали его серьезные роли в фильмах Ильи Авербаха, Алексея Германа и Юрия Озерова. Наверное, смешно, что в молодости Миронов играл одного из классиков марксизма-ленинизма - Фридриха Энгельса. Как он выглядел в роли друга и спонсора Карла Маркса ? С бородой. Примерно так, как в комедии «Три плюс два».

Многие не приняли, как он сыграл Остапа Бендера в «12 стульях» Марка Захарова. Мол, слишком холоден, слишком много поет и танцует. Но глядя на сегодняшних выморочных Остапов, понимаешь, что до Миронова им - как до звезд, вернее, как до настоящей звезды.

В последней своей звездной кинороли - мистера Феста из «Человека с бульвара Капуцинов» - он уже не был похож на себя самого. Какая-то странная печать отрешенности лежала на лице этого мистера. Тот, кто всегда внимательно наблюдал за Мироновым, понимал: что-то должно случиться.

Андрей Александрович Миронов умер в 46 лет, в 1987 году. С его уходом рухнул Московский театр Сатиры, не поднявшийся до сих пор. Вскоре после его ухода рухнула огромная страна под названием СССР, страна, милостиво позволявшая себе терпеть безобидного жулика Гену Козодоева в переливающемся костюмчике. Пришли другие времена, другие Козодоевы, пришли другие Мироновы. Но тот, прежний человечек по-прежнему смешно и безмятежно пляшет на палубе теплохода «Михаил Светлов», вернее, на экранах наших телевизоров. Мы бы и рады задержать на нем взгляд, но переключаемся на другие каналы - политика, выборы, кровь, пожары и землетрясения, наводнения, взрывы, убийства, грязь и массовое подглядывание в замочные скважины. На человека по имени Андрей Миронов нет времени, времени нет. Цигель-цигель, ай-лю-лю потом. Когда-нибудь потом, но обязательно.

СЕРГЕЙ ПАЛЬЧИКОВСКИЙ
Первая крымская N 115, 10 МАРТА/16 МАРТА 2006